Агропром
На Ямале стремительно сокращается популяция щокура
Если не принять меры, ещё один ценный вид сига может попасть под запрет.
По данным Госрыбцентра, после тотального запрета на вылов муксуна и нельмы рыбаки переключились на щокура, или, как его еще называют, чира. Ресурсы тают на глазах, без запрета на добычу и грамотной работы по воспроизводству этот вид через несколько лет может повторить судьбу знаменитых сородичей, рассказал «КС» заведующий отделом эколого-сырьевых исследований Госрыбцентра в Тюмени Андрей Матковский.
СКОЛЬКО ПЕЛЯДИ НИ ЛОВИ…
По данным исследований Госрыбцентра, несколько последних поколений щокура выпало из производства, молодых рыб не то что мало, их почти нет. Впервые на это обратили внимание еще в 2015 году, теперешняя ситуация требует немедленных мер.
– Несколько генераций (поколений. – Прим. авт.) подряд воспроизводство чира было на таком низком уровне, что в ближайшее время нас ожидает обвал его численности в Тазовском бассейне. Меры по запрету архиважны так же, как пропуск производителей к нерестилищу и снижение промысловой нагрузки, – комментирует Андрей Константинович.
Но вот дилемма: щокур всегда присутствует как прилов при промысле сига-пыжьяна, по-этому, чтобы уберечь его, придется сократить квоты на рыб, численность которых не страдает. Пойти на это – значит подорвать социальный баланс, на сигах всю зиму «сидят» сельхозпредприятия Тазовского района.
В том, что изменения в правилах рыболовства нужны, ученый не сомневается. Тем более, чтобы отрегулировать добычу щокура, придется сделать то же самое с другими видами. Дело в том, что чир идет на нерест позднее, чем пелядь и сиг-пыжьян. Важно продумать, на какой период ставить запрет. Коллеги Матковского в один голос твердят: промысел в Тазу стоит запретить совсем в период нерестовой миграции – с середины августа и до ледостава. При этом в притоках промысел можно оставить разрешенным, уверен Андрей Константинович, иначе могут начаться другие проблемы – бесконтрольно начнет увеличиваться популяция частиковых, и тогда уже они будут вытеснять сигов, влиять на условия их воспроизводства и нагул.
ЗАПРЕТЫ НЕ БЫВАЮТ ОПЕРАТИВНЫМИ
По данным многолетнего мониторинга, который ведет Госрыбцентр, в 80-х годах добыча чира была на уровне 500–600 тонн в год. Сейчас в пределах ста с небольшим. Вообще, двести тонн – это квота, которая определяется на все виды рыболовства по чиру, включая исследовательские цели и рыбалку для коренных по всему бассейну. Почти за сорок лет сокращение произошло более чем в три раза. Действовать надо сейчас, уверен ученый, пока не подорвано воспроизводство. Однако поправки в правилах рыболовства – дело небыстрое, на согласование во всех инстанциях уйдет несколько лет. Так что в этом и даже следующем году запрета ждать не стоит.
– В решении таких острых проблем, как правило, нет оперативности. Мы снижаем квоты, но это не имеет действенных мер, потому что они и так маленькие и не всегда нам показывают подлинный объем добычи. Рыбаки скрывают истинное количество рыбы, хотя мы видим, что тут и скрывать особо нечего. Ресурс тает на глазах. Когда муксуна не стало, спрос на щокура возрос. В Тазовском бассейне сейчас добывают с приловом пеляди и сига-пыжьяна молодого, неполовозрелого чира, – отмечает Андрей Константинович.
Расчеты по сокращению общей квоты на разрешенных сигов еще впереди. «КС» попросил ученого навскидку определить, в каких пределах должна быть эта цифра. Формула несложная, надо знать, сколько прилавливается чира в промысле на единицу лова.
– На Тазовский бассейн приходится всего около пятидесяти тонн чира. Это очень мало. Других видов сига – 300–400 тонн. Вес чира больше, чем у пеляди и сига-пыжьяна, поэтому его значительно меньше в количественном отношении, хотя по массе это достаточно серьезно. Если в таком соотношении будет идти, думаю, сига можно будет добывать всего тонн сто пятьдесят, – рассчитал Андрей Матковский.
НАДЕЖДА НА СОБСКИЙ ЗАВОД
Одна из задач рыбоводного завода на Соби – воспроизводство чира. Сейчас завод будет выходить на проектную мощность, это серьезно поддержит популяцию, конечно, если молодь будет выпускаться в необходимых объемах, отмечает ученый. Спасает рыбу и то, что у этого вида не такой длинный цикл воспроизводства, как у муксуна и нельмы, половозрелости он достигает к шести годам. Кроме того, у него нет таких протяженных миграций, как у главной белорыбицы, а значит, и меньше угрозы со стороны браконьеров.
– Я общался с работниками Собского завода, там собралась неплохая команда, которая контролирует весь этот процесс и по качеству воды, и по качеству материала, который будет выпускаться… Они постоянно спрашивают у нас совета, при каких навесках лучше выпускать, чтоб выше выживаемость была у этой молоди. Они хотят провести работы по экспериментальной части… Видно, что подходят к делу серьезно, – делится впечатлениями ученый.
Также он отметил, что давно назрела необходимость строительства такого завода в Красноселькупском районе. И разговоры такие были, однако вопрос повис в воздухе. По мнению Госрыбцентра, для такой работы определено не совсем удачное место: нет нужной воды, да и производителей надо долго держать, чтобы они созрели. Пока проект не в реализации, можно еще все переиграть, уверен руководитель отдела эколого-сырьевых исследований Госрыбцентра.
– Такой компенсационный завод нужен в Красноселькупе – ближе к историческим нерестилищам, а не где-то на Нижней Оби. Надо, чтобы искусственное воспроизводство максимально вписывалось в природные ритмы популяции, тогда адаптация будет лучше. Кроме того, Таз – богатая река, там хорошая кормовая база и все условия для существования ценных пород рыб.
