На Ямале туристов зовут на тропу Небесного сына | «Красный Север»
0°C

Новости

На Ямале туристов зовут на тропу Небесного сына

Тропа Небесного сына Торума, спустившегося на землю ханты в образе медведя – особый ритуальный маршрут. Пройтись ей можно посетив музей под открытым небом «Живун». Именно здесь начинается наше путешествие…


– Уща улаты, уща улаты, – встречают хранительницы традиций дорогих гостей и протягивают три чаши с местными дарами: в первой – брусника, во второй – кедровые орешки, а  в третьей – морошка. Что ж, стартуем!

Погружаемся в дореволюционные времена

По музейному комплексу «Живун» можно бродить часами, слушая рассказы экскурсовода о том, почему ханты строили жилища и подсобные постройки по своей особенной технологии. Все экспонаты здесь сооружены в натуральную величину: и кузня, и лабаз на сосне, и дом с печью-мазанкой…  

В отличие от десятков других подобных площадок, здесь знакомятся с жизнью народа не на костюмированном представлении, а в чуме, где из всех благ цивилизации лишь спутниковый телефон. Всё остальное здесь идентично обстановке 18–19 века. 

Здесь же есть и самая настоящая охотничья тропа, проложенная между кедрами. Она – кладезь информации для непосвященных в народное ремесло. Именно здесь, на извилистой природной дорожке, которую никто ни разу не ровнял лопатой, расставлены типовые ловушки, которыми испокон веков пользовались ханты-охотники. Устройство каждой – простое и универсальное. 

– Весь смысл в тонкой веточке, которая надламывается под весом конструкции, если ее пошевелить. Ловушка схлопывается и … хищный пушной зверь пойман. Аккуратно и надежно. А главное, что шкура без единого прокола и повреждения, – рассказывает Андрей, местный охотник и один из главных помощников в музее под открытым небом.

Наибольший интерес вызывают ловушки – «петельки» для куропаток и «трезубец» на росомаху. Принцип тот же, что и у автомата Калашникова – попасть точно в цель. Глядя на всё это, вдруг начинаешь иначе воспринимать окружающий мир. Пусти тебя с карабином в тайгу – или медведь задерет, или сам умрешь от холода и голода. А хантыйский охотник и без патронов, с одним ножом и веревочкой вернется домой сытым и с добычей. При этом он даже не озябнет. Вот как!

Екатерина Герман / КРАСНЫЙ СЕВЕР
Екатерина Герман / КРАСНЫЙ СЕВЕР

Оленьи шкуры висят на веревках так же привычно, как в каком-нибудь одесском дворике сушится белье.

Сон на оленьей шкуре 

Ночевка в рубленом хантыйском доме на норах – это почти ритуал. Он значит едва ли не больше традиционного окуривания гостей перед началом праздника и натирания снегом всех, входящих в жилище. 

Норы – спальное место – насыпное, утепленное досками и оленьими шкурами, закрывающееся большим ситцевым пологом.  Спится на таком настиле особенно сладко. Туристический спальник кажется чем-то противоестественным в этом доме. Потрескивают угольки в печи, за окном тишина, и даже местные собаки дремлют, свернувшись в теплом закутке клубочком. И лишь сигнал будильника возвращает в привычный мир: сказкам – ночь, а делу всё остальное время. Пора ехать далеко в лес, в настоящий хантыйский чум, где нас ждут прекрасные хозяйки, чьи мужья пасут оленей неподалеку. Неподалеку – это в 15 километрах от стоянки, на которой разбито стойбище. От дома до работы – три часа ходу в оленьей упряжке.

Каждому делу – свой чум

Дорога в кочевье занимает несколько часов на трэколе. Благо на коротких остановках можно глотнуть кристально чистого воздуха и осознать, что вот этот снег можно загребать варежкой как ложкой и есть, не опасаясь ничего. Снег вкусный, хрустящий и белый-белый, как мороженое. 

Пока в хозяйском чуме накрывали на стол, мы ждали снаружи. Таковы правила. Все местные жители – промысловики. Поэтому не редкость стоящие рядом с жилищами хранилища для рыбы и мяса. Тоже, кстати, собранные в виде чумов.

Екатерина Герман / КРАСНЫЙ СЕВЕР
Екатерина Герман / КРАСНЫЙ СЕВЕР

Остроконечное строение из еловых веток с небольшим открытым входом – собачий чум.

Чум остроконечное строение из еловых веток с небольшим открытым входом – это вообще заглавное слово в кочевой жизни. Тут есть чум, в котором спят и принимают гостей, чум, в  котором стирают белье и моются… и даже собачий чум. Да-да, слово будка не из этой сказки! И если вы захотите поиграть с дружелюбной лайкой, ищите глазами остроконечное строение из еловых веток с небольшим открытым входом. Вероятнее всего, там отдыхает после долгой прогулки ваш четвероногий друг. Почему после долгой? Хантыйским собакам, тем, что живут при чумах и помогают каслать, сорок верст точно не крюк. Не намного меньше регулярно наматывает пес Бориска, который вообще-то прописан в деревне Тильтим, но запросто по следу от снегохода прибегает в село Мужи к друзьям хозяев. 

Вокруг чума на веревках, натянутых между деревьями, развешаны оленьи шкуры. Рядом стоят сани с коробами, в которых хранится провизия, сложены поленницей дрова. В общем, это и есть настоящая жизнь кочевых ханты. Из благ цивилизации – только снегоходы и средства связи. О том, что у женщин, принимавших нас, есть смартфон, узнали лишь в тот момент, когда пошли прощаться и делать общее фото с участниками ознакомительного тура. 

Светлых мыслей!

В чуме нас ждал большой стол и теплые шкуры. И щедрость хозяйки дома – Валентины. На первое – строганина из щокура и оленины с теплой кровью, на второе – отварное оленье мясо, потроха и горячий бульон. А на десерт сладости и крепкий чай. 

У народа ханты нет традиции званого ужина для гостей. Зато есть старое доброе «поесть чаю». Именно поесть. Потому что к кружке согревающего напитка всегда найдется и бутерброд, и мясо… И через полчаса ты уже понимаешь, что наелся так, что можно пару дней попоститься. Но это только кажется. Сорокаградусный мороз быстро расставляет акценты и забирает тепло у человека. Поэтому живущие в лесу кочевые ханты и стремятся обогреть и накормить путника с запасом, чтобы там, за пределами чума, ему было, что противопоставить суровому северному климату.

А на все случаи жизни у них есть только один тост – короткий и очень емкий: «Ям номысен» – светлых мыслей в твоей голове! 

Провожают нас, как водится, всей семьей. Надевают национальную одежду – малицы, повязывают яркие платки… Выходит на улицу и самая маленькая девочка этого семейства, внучка Валентины – Наталья. Ей чуть больше четырех лет. Она ревностно относится к маме и боится ее потерять. Каждый шаг девчушки сопровождает тоненький звон. Ревет малышка значительно громче, но выделяет ее в толпе именно этот «звонок» – «динь-дилинь, динь-дилинь». На капюшон ее малицы с оленьими ушками пришиты бубенцы. Легкие и звонкие. Именно они – лучший навигатор по поиску ребенка. 

Екатерина Герман / КРАСНЫЙ СЕВЕР
Екатерина Герман / КРАСНЫЙ СЕВЕР

Легкие и звонкие бубенцы – лучший навигатор по поиску ребенка.

Мы делаем общий снимок и едем дальше: через рыбацкую деревню Тильтим, где уже в почти полной темноте учимся проверять рыбацкие сети и возвращаемся на стартовую точку маршрута – в уютную протопленную избу музея «Живун», где нас уже ждут пироги от местных умелиц и жаркое из оленины.

Впечатлений через край. Наступает время отдыха и сна. И снится в эту ночь отнюдь не роскошь цивилизации и джакузи с массажем, а узкая охотничья тропка, короткий световой день, ползущий по макушкам кедрача, и, как самая добрая мелодия – звон бубенцов с оленьих ушек на детской малице и самый теплый тост народа ханты «Ям номысен!».

Прожить и осмыслить за три дня весь этот маршрут – задача, которая по плечу только туроператору. А вот для туриста неделя в Шурышкарском районе – в самый раз, чтобы успеть насладиться настоящей жизнью бок о бок с кочевым народом и не заскучать по телевизору и интернету. Будем ждать тех, кто первым примерит на себя этот маршрут и расскажет о своем опыте погружения в мир хантыйской культуры.


0

0

0

0

0

0



Темы