В Пензенской области пенсионерка тоскует по родному Ямалу | «Красный Север»
0°C

Общество

В Пензенской области пенсионерка тоскует по родному Ямалу

Судьба Маргариты Зверевой-Аникиной переплелась не с одним регионом России и бывшего Советского Союза: ЯНАО, ХМАО, Свердловская область, Таджикистан, Среднее Поволжье. Ей уже за 80, но она до сих пор с благодарностью вспоминает родной Пуровский район, поселение Самбург, из которого осиротевшая девочка попала в Тобольский детский дом, свое возвращение к родным пенатам…


С Маргаритой Зверевой-Аникиной мы разговариваем по телефону. Экс-северянка живет в селе Пензенской области, но продолжает скучать по Ямалу.

…Три года сирота ждала поступления в Салехардский ветеринарный техникум, тосковала по родительской земле и вспоминала рассказы о своей семье. О том, как ее дед случайно был сослан на каторгу на Ямал, как в 30-е оклеветали и репрессировали отца – начальника фактории Новый Порт Василия Зверева, как семья осталась без кормильца и с трудом пережила войну…

Практиканты как у Христа за пазухой

В 1953 году Маргарита Зверева стала студенткой техникума. Здесь готовили кадры для всего Советского Союза.

– Когда мне исполнилось 16 лет, в марте, нас отправили на первую практику в Аксарку. Там мы ходили со стадами до Белоярска. Потом нас направили на серьезное задание – в бригаду, с которой мы и шли, переправившись через Щучье, до самой Байдарацкой губы! Вот уж покаслали досыта! Никто не делал скидок на мой возраст, – вспоминает собеседница.

За то, что могла с оленем сотворить чудеса: и вылечить, и «заштопать» – Маргарита Зверева благодарна наставникам.

– Я до сих пор с теплотой вспоминаю Бориса Васильевича Свиридова. Он нас никогда не наказывал… А ведь с нами за одной партой сидели парни взрослые, он и их мог взять в оборот. У Бориса Васильевича была одна присказка: учитесь шить, зашивать, оперировать! И мы учились на животных не бояться ничего. А когда на первой практике моему бригадиру Филиппову олень пропорол рогом щеку, я смогла наложить швы. Потом наш бригадир шутил, что он теперь как новенький и в должниках у практикантки, – говорит Маргарита Васильевна. – Да, нас, практикантов берегли, очень внимательно к нам относились. На Ямале я была как у Христа за пазухой!

В бригадах каждому молодому специалисту поручали свое задание. Каждый знал, чем он будет полезен в дороге или в чуме. У Маргариты Зверевой была особая миссия – отвечала за костер.

– Моя единственная беда – зрение. Боялись, чтобы я не заблудилась, поэтому старались держать ближе к чуму и костру, – вспоминает она время практики.

Два года в училище пролетели на одном дыхании, пришло время становиться на крыло: определяться, какой край ближе. Вот тут-то и затосковало сердечко по родной земле!

– Когда получили дипломы, меня охватила тоска по Самбургу, где прошло мое детство с мамой, с братом. Меня хотели отправлять учиться дальше, но я взяла направление в Пуровский район и по пути заехала в Самбург, постояла на своей земле, вспомнила маму, как мы тут жили, и после этого стала спокойнее спать. Самбург! Меня отправили в Тарко-Сале, там вручали производственные путевки – мне достался Харампур! Это сейчас большой поселок (750 человек. – Прим. авт.), а раньше – просто рыболовецкая деревня. Целый год я провела там, каслала до самой Халясовой. Но ехать на самый край, к Карскому морю не позволили две большие причины – ухудшающееся зрение и мечта стать врачом.

Отметины на лице и в сердце

Еще в студенческие годы Маргарите Васильевне пришлось одеть очки. В пятидесятые было не до хороших оправ: стекла держала толстая металлическая проволока. Без них никуда, и в мороз с ними – только щеки отмораживать.

– У меня с годами так и не разгладились на щеках ямочки – следы от того, как оправа к коже примерзала. Это мои ямальские метки! Как и на сердце – о большой любви к моей земле! Рассказываю, а сама разволновалась… дайте хоть отдышусь, сердце бьется, домой, на Ямал просится!

– Но вы же всё равно поехали учиться на врача?

– Поехала, мечтала сильно стать врачом. Я же маме слово дала, что людей лечить и спасать буду. Врачом не получилось, но на фельдшера я выучилась.

Маргариту Васильевну распределили в Берёзово, но связь с Ямалом не прервалась. Ее бригаду малой санавиации поднимали и на аварии на месторождениях, и на задания в отдаленные поселки: Няксимволь, Шурышкары…

– Боевое крещение помните?

– Да как его забудешь! Шла вторая неделя практики. Старший фельдшер Васильев занят, а тут срочный вызов к роженице. Отправил меня, как на испытание: если справлюсь, то остаюсь работать. Машина застряла, мы на упряжке кое-как добрались до ворот, а она, голубушка, уже рожает. Муж кричит, чтобы принимали ребенка тут же, никуда не везли… Я сама видела роды один раз, на учебе. Сделала все, как положено, ребенка приняла. Никуда не спешу. А женщина снова в голос: «Ой, опять рожаю!»… Тут муж еще громче закричал, мол, куда мне второго, мы не рассчитывали! Привезла всех в больницу, а там смеются: где и по какой дороге мы детей насобирали?

Экстремальных ситуаций много было, и на озеро Нумто вызывали, и на ЧП… Это сейчас есть МЧС, а раньше на всё про всё была наша малая санавиация, – гордится пенсионерка.

В полярную ночь со свежей кровью и мясом

– Ямал – он особый, он проверяет на выдержку: выстоишь или нет. Я много где поработала, видела, как мои однокурсники возвращаются на большую землю, как едут на севера за деньгами… Одна из моих подруг, с кем жизнь свела в Таджикистане в 80-е годы, тоже поехала в Надымский район. И место было хорошее, и деньги, но не смогла… Затосковала. Там остаются только те, у кого хватает огня в сердце. Не каждый выдерживает Север, далеко не каждый!

В первые годы каждого Ямал проверяет тоской, суровостью, и только потом открывается своей красотой. Поэтому те, кто выдержал тоску, так влюбляются в нашу тундру, в наших оленей, что нет уже ничего милее. Будет сниться всё равно, – уверяет собеседница.

Мы говорим о Салехарде, о погоде… Маргарита Аникина трепетно отзывается на новость о декабрьском дожде и начинает переживать за оленей: «Как же стада у Аксарки? Они же из-за ледяной корки до ягеля не доберутся!»

– Оленей накормят! Вы лучше скажите, как пережить первую полярную ночь?

– В те времена мы все ели сырую рыбу, сырое мясо, пили оленью кровь. Когда пришла на практику, первое, что сказал бригадир: не будешь ее пить – станет плохо. Других вариантов с витаминами у нас не было. Поэтому если будут приглашать на свежего оленя – иди и ешь. Силы будут и энергия!

А полярной ночи бояться зря не надо, она красивая очень, просто долгая! У вас и улицы сейчас светлые… А мы же жили – не в каждой избе есть керосинка, в чуме были просто лучины. Вы не переживайте, сейчас зиму пережить намного легче. Самое главное – не тосковать и заниматься делом! – оптимистично заявила моя собеседница.

Говорят, что молодость дается всем, а старость – как лучшее вино, лишь избранным. Маргарите Аникиной повезло вдвойне. В свои 82 года она прекрасно помнит десятки людей и событий, собрала немалый архив о своем роде. И даже подготовила книгу о непростой жизни на Ямале простой русской женщины.


0

0

0

0

0

0



Темы