Вернут ли в тундру стокилометровые заборы? | «Красный Север»
0°C

Общество

Вернут ли в тундру стокилометровые заборы?

Пионером изгородного оленеводства на Ямале по праву считается глава хозяйства «Верхне-Пуровское» Надир Гаджиев.


Именно с его подачи, еще в 1979 году, в отдаленной местности появились протяженные ограды, сооруженные из жердей. Они встали на пути диких стад рогачей, уводивших одомашненных собратьев в бега.   

– Я работал старшим зоотехником в совхозе «Ныдинский» Надымского района, и у нас ежегодно по 500–600 оленей уходило с дикарями, – вспоминает ветеран ямальского агропрома. – Вышестоящее начальство нас за это распекало, нужно было выполнять план по мясозаготовкам. Мы выяснили, откуда приходят дикари, и преградили им путь – поставили забор вплоть до реки Санди-Яха. Потом еще два года по болотам линию достраивали, всё своими силами. В итоге, массовые потери прекратились, за исключением редких нападений медведей и росомах…

Увы, другие хозяйства этот опыт не переняли, а с крушением СССР тундровикам стало не до заборов. 

Уже в 2007 году, будучи руководителем «Совхоза Верхне-Пуровский», Надир Гаджиев вновь выстроил ограду для стада, протяженностью 160 километров. После этого аграрии надолго забыли о привычных страхах – дикие рогачи их не беспокоили, совхозные стада не разбредались.   

Однако за десять лет защитное сооружение изрядно обветшало. Деревянные жерди и столбы иссохли и поломались. А решить вопрос по старинке не получается. Надир Беюкагаевич поясняет:

– Сейчас чтобы сделать изгородь – надо выйти на торги, нанять подрядчика. Во времена СССР со стройматериалом было проще, сейчас же за всё надо платить. Но мы не богаты, держимся в основном за счет окружных субсидий. Вот и гуляют пока наши олени на свободном выпасе без надежной изгороди, а их у нас более 9 тысяч голов.

Примечательно, что не только руководители, но и рядовые оленеводы радеют о восстановлении ограды. Они подчеркивают: вокруг пастбищ в Пуровском районе много объектов инфраструктуры, до ближайшего жилья, по тундровым меркам – рукой подать. Оттуда приходят стаи одичавших собак, нападают на рогачей, да и пришлые «дикари» всё чаще проникают через остатки старой ограды, уводят самок. Все эти обстоятельства сказываются на сохранности совхозного стада.   

– А еще в лесу попадаются браконьеры. Застрелят оленя – пойди потом, разберись, сбежал он или убит, – сетует Надир Гаджиев. 

Конечно, от собак и браконьеров ограда не защитит, зато удержит стадо в рамках территории, где за ним присмотрят и защитят хозяева. 

Сейчас бригады «Верхне-Пуровского» сооружают для рогачей небольшие загоны – поближе к границе Красноселькупского района. Там, по их мнению, спокойнее…

После того, как разросшиеся стада подорвали кормовую базу, ученые и прогрессивно мыслящие тундровики всё чаше поглядывают в сторону леса. Там и ягельники нетронутые, и загоны оборудовать проще, чем на открытом пространстве.    

Но всё же, основная масса кочевников относится к лесной альтернативе с осторожностью, недоверием. 

Например, частники из Ямальского района, где проблема перенасыщенности пастбищ наиболее остра, даже в период бескормицы не хотят перегонять оленей в тайгу. Чаще всего свою пассивность они объясняют большими затратами на обустройство необходимой инфраструктуры.

Как рассказал «КС» оленевод-частник из Надымского района Михаил Яр, в свое время, чтобы оградить загон площадью 100 квадратных километров, ему потребовалось несколько миллионов рублей. Точную сумму наш собеседник постеснялся назвать, но как пояснили «КС» в профильном департаменте, среднестатистическая стоимость одного километра тундрового забора – 200–300 тысяч рублей… 

Когда-то Михаил Яр, подобно предкам, кочевал на побережье Карского моря. Нехватка кормов заставила его сменить привычный образ жизни. 

– Однажды я понял, что лучше не станет, и пастбища не прокормят мое разросшееся стадо. Тогда я снялся с насиженных мест и ушел на юг Надымского района, – вспоминает потомственный оленевод. – Даже при наличии средств, поставить изгородь оказалось очень непросто. У меня на ее строительство ушло несколько лет. А без ограждения в лесу оленя легко потерять, это же не тундра, где всё как на ладони. Раньше у меня была тысяча оленей, сейчас пятьсот, зато я за них спокоен… Я уже не раз предлагал землякам из Ямальского района последовать моему примеру, но люди боятся нового дела, страшатся трудностей. А они будут, знаю на собственном опыте. И вместе с тем могу утверждать: лесная зона прокормит еще не одну тысячу оленей… 

Построив изгородь, наш собеседник получил возможность заниматься новыми делами. К примеру, недавно он отвез четыре ненецкие семьи из Яр-Сале и Надымского района в Камчатский край. 

– Коряки попросили помочь восстановить оленеводство, – пояснил тундровик. – И не только поголовье животных, но и культуру, традиции кочевников. У них многое утрачено, на нас надеются. Я нашел желающих – коренных ямальцев. Уехали без оленей, там собрали остатки из местных особей, специально на разведение. Будут учить коряков каслать. Пока срок их пребывания на Камчатке не определен, возможно, приживутся и останутся навсегда.

ЦИФРЫ

480 тысяч животных, или две трети ямальского поголовья, сосредоточены у оленеводов-частников.

ДЕТАЛИ

Оленеводы уповают на грант

Община КМНС «Сядэй-Яхинская» собирается в 2019 году создать загон на юге Тазовского района площадью 55 квадратных километров для 500 рогачей.

Как рассказал председатель правления общины Степан Вануйто, это своего рода эксперимент. В муниципалитете они первые, кто займется изгородным содержанием. 

– Сейчас решаем вопросы с землепользователем по отводу земли. Но очень дорого обойдется ограда. Хотим поучаствовать в конкурсе на грант – это 15 миллионов рублей, который округ планирует предоставлять в следующем году, для развития изгородного оленеводства. Без этой поддержки будет очень трудно.

В ТЕМУ

Тундра суше, а оленей больше

В ходе конференции «Обдория», проходившей в Салехарде 26–27 ноября, ученые отметили, что экосистема Ямала кардинально меняется.

Исследования велись около 50 лет. И сейчас специалисты точно знают, что было до освоения в начале и в период эксплуатации.

– Тундра стала суше, а оленей больше. То есть климатические факторы накладываются на увеличение нагрузки на пастбища. Растительный покров сильнее вытаптывается. Нагрузка на пастбища сейчас в семь раз больше, чем должна быть. Сто тысяч оленей это та норма, которая регулировалась природой сто–двести лет назад, – комментирует доктор биологических наук из Института экологии растений и животных Уральского отделения РАН Владимир Богданов. – Ситуация такая же была на Аляске в 30-х годах. Численность оленей выросла до миллиона двухсот тысяч голов, растительность уничтожили, численность упала до 50 тысяч. После этого стало ясно, что сто тысяч это норма.

СПРАВКА

Ежегодно округ тратит на государственную поддержку северного оленеводства около 900 миллионов рублей. Однако даже столь внушительные средства не могут решить проблему дефицита оленьих пастбищ. Как сообщили в департаменте АПК, торговли и продовольствия ЯНАО, по результатам исследований, предельное число животных, которых могут прокормить ямальские ягельники, почти вдвое меньше, чем выпасается сейчас (около 700 тысяч голов). И здесь может выручить изгородное оленеводство. Округ заинтересован в освоении кочевниками лесной зоны. Впервые в бюджете на следующий год предусмотрены гранты на развитие этого направления.


0

0

0

0

0

0



Темы