Культура
«Крейцерову сонату» Толстого сыграли в духе времени
Мужскую версию ревности на фестивале театрального искусства в Салехарде представил самый любимый «агент национальной безопасности».
Этот спектакль зрителю интересен не столько личностью главного героя повести, сколько популярностью артиста, его сыгравшего. Салехардцы, как и столичные театралы, в первую очередь шли на постановку не сопереживать Позднышеву, а восхищаться Пореченковым.
Этот «манок» впервые оправдал себя в 2008-м. Трюк «на живца» и сегодня помогает привлечь внимание зрителей к самому неоднозначному произведению Льва Николаевича – «Крейцеровой сонате». Современники классика не согласились с взглядами писателя на законный брак как официальную форму разврата. И даже спустя 127 лет принять это мнение в чистом виде не просто.
– Толстой поднимает тему взаимоотношений не только между мужчиной и женщиной, но между людьми и Богом, тему осознания себя в этом мире, – считает актер Михаил Пореченков. – Это достаточно многогранная история. Если мы обсуждаем эти вопросы, значит, эта история актуальна. Нас захватил Интернет и свобода бестолкового выбора. Мы пока не знаем, что делать с этой свободой, поэтому занимаемся разными глупостями.
…Я шла на спектакль раздраженная: утомительно длинные монологи кающегося героя сложно воспринимать с листа, на слух же они и вовсе казались убийственными. Читая про себя, сам выбираешь: сжалился над собой – пробежал по строчкам, как по углям, и выдохнул. Здесь же предстояло выслушать всё без права на «перемотку». А уж он-то, актер, думала я, постарается вытрясти из тебя душу… На деле же все оказалось куда проще, хотя не менее трагично.
– Для нас главное было не скатиться до банальной иллюстрацию классики, – признался в одном из интервью режиссер Антон Яковлев. – Потому что если брать просто иллюстрацию, кажется, что герой – некий рефлексирующий интеллектуал, который прячется в плаще. Нет, нам хотелось как раз сделать обратный ход: показать, что во внешне здоровом человеке – бес внутри, ужас. И это может случиться с любым.
Депрессивную повесть режиссер упростил до семейной драмы. А монолог женоубийцы разложил на диалоги, тем самым воссоздав хронологию событий. Например, в постановке не Позднышев, а Лиза словами мужа жалуется сестре: их с супругом связывают только дети. На фоне его отповеди она и проживает жизнь: от хрупкой барышни на выданье до усталой женщины. В постановке она – главный оппонент Позднышева. Ка, впрочем, и у самого Толстого: сокровенные мысли писателя побудили его супругу ответить – написать повесть «Чья вина?».
Человека в своей супруге герой увидит лишь, когда она перестанет дышать. Что он наделал, будто в насмешку над собственной фамилией, Позднышев осознает слишком поздно... кается.
– Это действительно сложное произведение, неоднозначное, серьезное. Со своими внутренними течениями, – считает актер. – И если мы считаем, что разводы и уничтожение семьи – нормально, тогда это просто классика. А если мы считаем, что семью нужно сохранять, и Толстой как раз говорит о тех больших серьезных ценностях, от которых мы уходим все дальше и дальше к свободе однополого брака, тогда это очень актуальная тема. Я считаю, что она вообще первоначальная и занимает главное место в жизни общества. Потому что мы прекратили рожать, а хотелось бы, чтобы нас было больше. Отношение между полами – самый актуальный вопрос, который стоит перед человечеством.
…Без музыки в спектакле, в названии которого произведение Бетховена, никак. Подчеркнуть драматизм спектакля призвали скрипку. Именно этот инструмент помог артистам более точно сыграть на нервах зрителя. Задавая мелодию, а порой и просто плача, она звучала в переломные моменты жизни героев. В финале же скрипичный ансамбль сломал Пореченков, сыграв на тубе. Он завел мелодию, смутно напоминающую «Крейцерову сонату», но в тот момент, как ухо настроилось ее услышать, железный звук превратился в стон…
