обновлено: 13:00, 25 августа 2023
Общество
«Герой Ямала» Николай Каленкович: «Мы выживали как могли»
Деревенский парень прошёл путь от простого геолога до генерального директора и сумел в лихие девяностые поднять на ноги целое предприятие
Время для чтения ~ 14 минут
В ноябре 1980 года скорый поезд Москва — Воркута мчался в сторону Сейды.
– Багаж у меня был небольшой — один рюкзак с вещами. Из тёплой одежды прихватил телогрейку и валенки, — вспоминает Николай Степанович.
В Сейде молодой человек пересел на другой поезд. Нужно было добраться до посёлка Полярный, который находился на 110-м километре.
– Выхожу — ночь. Хотя на часах ещё даже не вечер. Я, конечно, много читал про Север, но это меня сильно удивило.
В этом посёлке наш герой проживёт двадцать пять лет.
«А я еду за мечтами»
Когда обычный деревенский паренёк из Белоруссии поступил в Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, это стало настоящим событием.
– Тогда, в 1967 году, я был единственным таким в нашей Брестской области. Никто не мог понять, как это у меня получилось без связей. Хотя школу я окончил с золотой медалью.
Николай Каленкович — один из 45 участников окружного проекта «Герои Ямала» в этом году. Суть проекта в том, чтобы ветераны, внёсшие значительный вклад в развитие округа, смогли побывать в городах и посёлках, в которых проработали много лет, пообщаться с бывшими коллегами, увидеть, как изменился Ямал.
В семье Каленковичей росло пятеро детей. Родители — обычные крестьяне.
– Нищета неимоверная. Да и область тогда — самая бедная во всём Советском Союзе, — говорит Николай Степанович. — Ещё ребёнком понял: чтобы чего-то добиться, нужно учиться. Натура у меня была романтическая, поэтому постоянно тянуло на путешествия и приключения, как в той песне «а я еду, а я еду за мечтами, за туманом и за запахом тайги». Дважды пытался поступить в мореходное училище, но не прошёл по здоровью. Потом увлёкся ядерной физикой и поехал в Минск. Маме тогда приснился сон, что я не поступлю. Так оно и вышло. Конкурс был огромный, ведь в 1966 году выпускалось сразу два потока — после 10-го и 11-го классов.
Через год восемнадцатилетний парень отправился покорять Москву.
– Ехал в первый раз в большой город. Один. Не принято было, чтобы родители сопровождали. Маме накануне снова приснился сон. Утром она сказала, что в этот раз у меня всё получится, — вспоминает Николай Степанович. — Москва удивила и восхитила. Даже голова кругом пошла. А МГУ вызвал настоящий шок.
В самом престижном университете страны с нашим героем произошёл счастливый случай. В поисках кабинета приёмной комиссии он забрёл на шестой этаж.
– Там учились геологи. На стенах висели картины и фотографии с практики. Во мне что-то щёлкнуло — вот оно, моё. Хотя тогда я даже не представлял, что это за профессия такая. Про физику сразу забыл, подал документы на геологический факультет.
Солёный хлеб геолога Николай Каленкович распробовал после первого курса на практике в Крыму. С погодой не повезло: постоянные дожди и ветер. Тогда сразу 30 процентов человек отсеялись. Учиться продолжили самые стойкие.
– Тогда же понял, что геология — не прогулки, не лёгкая романтика. Это тяжелейший упорный труд, очень интересный и захватывающий. Романтика, но суровая. Нужно знать и понимать минералы, чувствовать и находить их.
Испытание на прочность
Потом была служба в армии, работа начальником ремонтно-строительного участка в Подмосковье. Однако в геологию тянуло как магнитом.
– Сначала поехал в Архангельск к товарищу. Он работал на поиске алмазов. Но почти сразу понял, что не моё. Через год написал письмо другу Андрею Морозову, который был начальником геологической партии на Ямале. Вот так и оказался в Полярном.
Посёлок произвёл хорошее впечатление. В нём тогда жило около 700 человек. Было центральное отопление, водоснабжение. Дома в основном бамовские двухэтажные: брусовые, утеплённые. Своя пекарня, столовая, баня, детский сад и школа, склады и мастерские.
– Пожив несколько дней в семье Андрея, переехал в гостиницу, а потом и однокомнатную квартиру получил. Перевёз жену. Был простым геологом с окладом 150 рублей в месяц. Меня всё устраивало, ни о чём другом не мечтал. О высоких должностях не думал, — продолжает Николай Степанович. — Через какое-то время меня назначили начальником отряда. Переводили из одной партии в другую. Занимался полиметаллами, золотом.
Однажды нашего героя с небольшой командой отправили на буровую, дальше на Север. Уже на месте у машины сломался двигатель, накрылась рация.
– На связь выйти не можем. Решили выехать оттуда на тракторе Т-130 и добраться до ближайшей базы, которая находилась у озера Щучье. А это примерно 160 километров. Втроём устроились в кабине, на всякий случай взяли продуктов с расчётом на неделю, привязали бочку с дизельным топливом. Примерно на половине пути началась пурга. Ничегошеньки не видно. Думали-гадали, что делать. Решили возвращаться, пока следы не замело. Но погода становилась всё хуже. Выбора не было, взял компас и сам пошёл впереди трактора. Вокруг камни, обрывы. Ориентироваться стало легче, когда выехали на лёд.
Экстремальное путешествие продолжалось два дня. За это время, по словам собеседника, компания натерпелась такого страха, что и врагу не пожелаешь. Апогеем стал момент, когда закончилось топливо.
– У нас паника началась, — признаётся Николай Степанович. — Тогда я полез на ближайшую горку. Наверху небо чистое, красотища. Оттуда и увидел нашу буровую. Примерно в 15 километрах. Значит, правильно двигались! Добрались до неё — счастливые были.
Как молния влияла на карьеру
Вторая необычная история на Ямале приключилась с нашим героем 28 июля 1982 года.
– Мы с отрядом отправились на базу у побережья реки Лонгот. Помимо работы, нам предстояло похоронить нашего сторожа. Он умер ещё зимой, останки нашли позже. Поэтому мы везли с собой гроб, — вспоминает Николай Степанович. — На месте разбили палатку. Пока Андрей ходил на буровую разведать обстановку, мы сели пить чай. И тут налетела гроза. А потом прямо в палатку ударила молния.
Все присутствующие выжили, отделавшись испугом. А Николай Каленкович даже не удивился. Только выдохнул: «Снова прошёл испытание». Дело в том, что ровно 12 лет назад, день в день… в него уже ударяла молния.
– Это было на практике, на Кавказе, в 1970 году. Мы с однокашником прятались от грозы в двухместной палатке, рядом стояли лошади. И тут как шандарахнет. Пять или шесть месяцев я тогда болтался по больницам, были ожоги. Но оклемался. Про этот случай даже в газетах писали, у меня брали интервью.
Как будто высшие силы проверяли Каленковича на стойкость, а, убедившись, что справился, повели его по служебной лестнице вверх. Причём молниеносно. Уже в 1984 году Николай Степанович стал заместителем начальника Полярно-Уральской геологоразведочной экспедиции по общим вопросам.
– Занимался и строительством, и ремонтом, и благоустройством посёлка. Мы стали приводить в порядок дома, меняли теплотрассу, водопровод, дизели на электростанции. Занялись обсыпкой дороги. Асфальта не было, только галька.
В 1993 году на общем собрании Николай Степанович был единогласно избран начальником экспедиции.
От вагона продуктов до вагона хромитов
В лихие девяностые все выживали как могли. На плечи Каленковича свалился огромный груз ответственности.
– Ни зарплаты, ни денег. Нищета и ужас, — с содроганием вспоминает о тех временах собеседник. — Ко мне в кабинет постоянно приходили люди с маленькими детьми. Кто-то плачет, просит, кто-то угрожает. И так каждый день. Психологически очень тяжело. Первые пять лет это была не работа, а пытка.
В 1994 году экспедицию преобразовали в акционерное общество со всеми вытекающими последствиями. Около ста человек пришлось сократить. На предприятии осталось примерно 150 работников.
– На средства, которые мы зарабатывали на госзаказах, покупали вагоны продуктов: овощи, тушёнку, сгущёнку и многое другое. Забивали ими наши склады. Запасы были рассчитаны на полгода-год вперёд. Ими и выдавали зарплату. У нас была книга, в которой люди оставляли заявки — какие продукты им нужны, — вспоминает Николай Степанович. — Но мы понимали, что долго так не протянем. Тогда и появилась мысль заняться разведкой месторождения Центральное (сейчас ОАО «Конгор-Хром» — Прим. ред.).
Когда выяснилось, что в залежах содержится высококачественный хромит с содержанием окиси хрома 50%, директор отправился на заводы в Екатеринбург и Челябинск, которые потребляли хромовые руды.
– Мы начали на машинах с гор возить руду до Харпа и грузить в вагоны. Отправляли в Первоуральск, Челябинск, Екатеринбург — тысячу тонн сюда, две тысячи тонн туда. Это были очень хорошие заработки. И мы выжили благодаря им, — констатирует собеседник.
В 1995 году предприятие получило лицензию на разведку с последующей добычей на 25 лет, разработало проект. Сначала добывали до десяти тысяч тонн руды в месяц.
– В 1999-м вышли на сорок тысяч тонн, — продолжает Николай Степанович. — Тогда же было создано ОАО «Конгор-Хром». Я решил, что нужна структура, которая будет заниматься только разведкой и добычей, не отвлекаясь на другие дела.
В Лабытнанги Николай Степанович провёл почти неделю. За это время он встретился с друзьями, коллегами, сотрудниками горно-геологических предприятий, пообщался со школьниками, посетил культурные и спортивные мероприятия и, конечно, прогулялся по преобразившемуся городу. А вот побывать на предприятии «Конгор-Хром», которое основал и развивал, не удалось — помешала метель и снегопады над Полярным Уралом. «Может, в следующий раз», — не унывает ветеран.
В 2004 году Николай Каленкович ушёл с предприятия, сумев вывести его на промышленный уровень и построив обогатительный комплекс в посёлке Харп. На тот момент на месторождении оставалось ещё 11 миллионов тонн запаса хромитовой руды.
– Но сидеть на пенсии не собирался, — говорит собеседник. — В память о Полярном и экспедиции, ставшей родной, я создал небольшую компанию, которая работает до сих пор, иногда выполняем заказы Росгеологии. И хоть живу я сейчас не на Ямале, часто там бываю. Обязательно заглядываю в какой-нибудь ресторан, чтобы попробовать любимой строганины из муксуна. Нигде больше не найти такого блюда. Ещё одна пищевая привычка, которая осталась со мной с тех пор, как был геологом, — пью очень крепкий чай. Никогда не разбавляю его кипятком. А иначе какой смысл?
Текст: Татьяна Муштаева
Журнал «Ямальский меридиан», № 4, 2023 г.
Авторы
Красный Север
Журналист
обновлено: 13:00, 25 августа 2023