обновлено: 05:13, 16 июня 2023
Общество
Ямальский район: в ожидании «пьяной баржи»
Сейчас мало кто из молодёжи знает, что такое «пьяная баржа». Да и не каждый северянин со стажем вспомнит. Разве что усмехнутся, прочитав название. А вот старшему поколению ямальцев эти слова навеют ностальгические воспоминания.
Время для чтения ~ 14 минут
Кто не был на Ямале, особенно на полуострове, тот не поймёт простой мысли — Север всегда жил по законам, которые подчинялись природе. Особенно тяжело приходилось в межсезонье: по зимникам уже не проедешь, по рекам ещё не проплывёшь. К концу этих периодов полки в поселковых магазинах пустели. Это сейчас снабжение наладилось, а тогда всё было печально. Помню, что весной в магазинах Яр-Сале продуктов почти не было.
И вот затрещал лёд. Толкаясь глыбами, пошёл из речушки Юмба в Обь. В этот момент все поселковые начинали напряжённо ждать, когда же придёт первая баржа. Не знаю, кто придумал называть её «пьяной». Однажды спросил у взрослых. Объяснили: мол, первому судну приходится маневрировать среди льдин, и издалека оно похоже на выпившего человека. Но, думаю, правда кроется и в том, что в числе первых товаров завозился алкоголь. В межсезонье на полуострове действовал вынужденный сухой закон. Хотя, мне кажется, основная масса взрослых от этого не сильно-то и страдала.
Что же там в трюме?
Помню, с каким нетерпением мы, ребятишки, однажды ждали первую баржу, ведь кто-то сказал, что на ней привезут велосипеды! Сейчас даже трудно представить, какая это была новость. А у нас все разговоры только вокруг неё и вертелись. «Когда же начнётся навигация?» — спрашивали меня все товарищи. Дело в том, что моя мама, Людмила Липатова, тогда работала на местном радио, а значит, была в курсе всех событий. И вот в один ясный день, честное слово, до сих пор его помню, мама говорит:
– Сегодня придёт баржа, я иду брать интервью у капитана. Пойдёшь со мной?
Она ещё спрашивает! Конечно! Пока шли от редакции газеты «Правда тундры», я такие круги вокруг мамы нарезал. Мне казалось, что она идёт слишком медленно. По дороге увидел парней, говорю:
– Иду на «пьяную баржу».
– Про велики спроси, привезли или нет, — тараторили они, увязавшись за нами.
И так хорошо стало: солнышко светит, жизнь полна ярких красок, ещё и моя мечта скоро сбудется!
Сейчас пытаюсь вспомнить, кто притащил ту баржу, и мне кажется, что это был «эртэшник» (РТ — речной толкач). Потому что поднимались мы в рубку по высокой крутой лестнице. То ли дело на «Ярославце» — всё близко, на одном уровне.
В рубке стоял высокий мужчина. Мне так показалось. Мама настроила магнитофон «Репортёр-5» — большую тяжёлую бандуру с плёнкой на маленьких катушках, которую я иногда помогал носить. Она взяла микрофон и начала задавать вопросы. Мне они казались дурацкими и неправильными: что-то про навигацию, про ледовую обстановку, про какие-то планы. Всё не о том! В любое другое время я бы с удовольствием разглядывал рубку, тем более солнышко её очень хорошо освещало. Но не сейчас!
Вот и конец долгого-предолгого разговора с капитаном. Напоследок мама спросила:
– Какие товары привезли?
Но ответы звучали всё не те. Я стал дёргать маму за подол. Она посмотрела вниз (да, я был когда-то значительно ниже, чем она) и улыбнулась. И вот он — главный вопрос:
– Сын спрашивает, вы велосипеды привезли? А то уже извёлся весь.
Капитан взглянул на меня, и, наконец, понял, чего это я так дёргался и переминался с ноги на ногу. Улыбнулся и сказал долгожданное:
– Да.
А потом с сожалением добавил, что достать их сейчас трудно — они где-то внутри трюма. Сначала будут разгружать более нужные вещи. Однако самый главный ответ для всего пацанячьего населения посёлка уже прозвучал. И, вы не поверите, в рубку снова заглянуло солнце, прямо огнём полыхнуло, осветив самые тёмные уголки. Даже все латунные накладки на штурвале засияли. Ничего, пару дней подождём!
Поездки под рамой
На причале томились приятели. Скатившись по трапу, я радостно заорал:
— Велики привезли!
Мы гурьбой пошли по длинному причалу к посёлку и что-то начали обсуждать. Тем было много — наступили каникулы. Кроме велосипедов, нас интересовали и другие дела. Например, куда пойти купаться, чью лодку с мотором взять покататься, чтобы родители не заметили, или где порыбачить. Самостоятельные были.
Потом потянулись длинные-длинные дни ожидания. Мы всё ходили на причал, смотрели, как мужики разгружают баржу: носят какие-то ящики и коробки и грузят их на телеги, на которых развозят товар по магазинам и сладам. Нам казалось, что они это делают очень медленно.
Сейчас думаю, как в те дни продавщицам в хозяйственном магазине надоела пацанва — хуже горькой редьки! Кто-нибудь из нас толкал тяжёлую дверь и, заискивающе заглядывая в глаза, спрашивал:
– А велосипеды когда будете продавать, тётенька?
– Не видишь, товар принимаем! Подожди, не мешай.
Наконец, настал для нас великий и радостный день — начали продавать велосипеды.
И тут же пришло первое разочарование. «Урал» для меня был большой, садиться на «Школьник» как-то несолидно — всё-таки пятый класс закончил. И маленький он, неудобный. А нечто среднего, например, «Уральца», не было. Завезли позже. Эх, ну что делать? Купили «Урал». Помню, как катил его из магазина, как снимал промасленную обёрточную бумагу и накачивал шины. Тут же появились советчики и рекомендовали подтянуть спицы на колёсах, чтоб «восьмёрки» не было. В общем, это были счастливейшие часы.
Но велосипед был не по росту, а кататься хотелось. Вот я и приноровился ездить под рамой. Молодое поколение такой стиль вождения обычно ставит в тупик: не понимают парни и девчата, что это такое. Объясняю: одну ногу просовываешь под раму, ставишь её на педаль — и вперёд, навстречу ветру! Проходит год, ноги становятся длиннее, под рамой ездить уже неудобно, но роста, чтобы сесть на сидушку, всё равно ещё не хватает. Что ж, можно кататься стоя на педалях! Благодаря таким экзерцициям, мускулатура получала изрядную физическую нагрузку. Одна проблема — педальные подшипники долго не выдерживали. Мне повезло — отец был сварщиком. Он приварил какие-то болты, и я снова был в деле.
Назло старушкам и милиции
На велосипедах по посёлку мы носились целыми днями, хотя в Яр-Сале была лишь одна более-менее нормальная лежнёвка, остальные улицы застилали старыми досками, по которым и ходить-то было опасно.
А потом у нас появился недруг. Один милиционер очень не любил, когда ватага весело проносилась мимо, и начинал нас гонять. Кажется, к кому-то из пацанов даже домой ходил, с родителями поговорить. Тогда мы стали объезжать его домик, уносясь в тундру или на сор, который хорошо прогревался. Из воды можно было часами не вылазить. Конечно, по песку ездить удовольствие ещё то, а уж по ягелю — только в руках велосипеды катить, но нам всё равно не хотелось с ними расставаться.
Со временем наша компания стала собираться у кого-нибудь в сарае. Каждый «колдовал» над своим велосипедом. Сейчас бы сказали, что мы занимались тюнингом. Что мы придумывали? Самое крутое — когда удавалось где-нибудь стырить катафоты. Но их в посёлке днём с огнём было не найти, разве что кто-нибудь с Большой земли привозил. В общем, это был высоколиквидный товар, на который можно было многое обменять. Что ещё? На колёса приспосабливали трещотку — брали кусок крепкого картона и крепили его прищепкой к вилке. Главное, чтобы картон задевал спицы, но не сильно, а то звук будет не такой звонкий и край быстро износится. И вот весёлый треск предупреждает прохожих о приближении очередного велосипедиста…
В те летние дни бельевые прищепки стали в Яр-Сале дефицитом. Мы скупили их на корню, чтобы сцеплять правые штанины – они всё время норовили попасть в цепь. Недоглядел — летишь на землю. Самое обидное, что это, как правило, случалось на виду у девчонок. Кстати, в то же лето появилась мода на слегка задранные брючины. Увы, цветных прищепок в продаже тогда не было, а то мы еще до чего-нибудь додумались бы.
Кстати, в тот год я с родителями ездил в отпуск, и мне удалось скрутить с какого-то грузовика вожделенный катафот. Прости, водитель, но мне он был нужнее, честное слово!
Мулине для багажника
Тем же летом мы с ребятами начали экспериментировать с рулями. Инженерная мысль кипела, чего только не придумывали. И что интересно — всё претворялось в жизнь. Увидишь у кого-нибудь специально изогнутый руль, ещё и изолентой обёрнутый, ну как тут остаться в стороне? Или верёвочки привязывали, чтобы они развевались. Помню, даже мулине у родителей брали, скручивали и крепили к рулю или сидушке, украшали пряжей багажники.
А какие брызговики на колёса делали! Кстати, вещь в то время необходимая — крылья над колёсами не спасали от грязи, в которую весь Яр-Сале погружался после дождя. Мы доставали где-то резину и делали брызговики. У некоторых ребят они были похожи на парус. Когда подсыхало, крылья снимали или укорачивали.
Летом посёлок пустел, все разъезжались в отпуска. Компания, конечно, всегда находилась, но не такая многочисленная. А одному гонять было неинтересно — не перед кем похвастаться, что научился ездить без рук или на одном колесе.
А потом пришла беда. Я оставил велосипед у районного дома культуры, куда устроился работать отец. Заглянул к нему, а когда вышел, двухколёсного друга не было. Расстроился. Посёлок маленький, все друг друга знают. Родители рассказали о краже знакомому милиционеру, который занимал важную должность, и велосипед нашли. Вернее, то, что от него осталось — раму и руль.
Пришлось маме с папой покупать мне новый транспорт. Правда, это случилось уже следующим летом, когда пришла новая баржа. Мне повезло, она привезла подростковые «Уральцы». Вот только былой радости почему-то не было. Я повзрослел и уже относился к велосипеду как к средству передвижения.
А по реке всё так же ходили суда, полным ходом шёл северный завоз. До окончания навигации нужно было успеть привезти в посёлок всё необходимое для нормальной зимовки.
Текст: Всеволод Липатов
Журнал «Северяне», № 2, 2022 г.
Авторы
Красный Север
Журналист
обновлено: 05:13, 16 июня 2023