обновлено: 16:22, 23 августа 2024
Общество
Откровения фронтового священника. Иерей Андрей Калугин из Надыма
Мы все вспоминаем о Боге, стоя у последней черты, и лишь в нём черпаем силы, когда свои уже иссякли. Оттого в окопах не бывает атеистов, оттого священнослужители на передовой так важны и ожидаемы. Отчаявшимся в тяжёлых боях солдатам они заменяют наставников, психологов, старших братьев и отцов.
Время для чтения ~ 20 минут
Военные священники — это удивительная в своей Вере и Правде часть Русской православной церкви, во все времена встававшая под одни знамёна с защитниками Отечества. Пути Господни неисповедимы, и дорога каждого православного священника в солдатские окопы — своя.
Путь к окопам и солдатским сердцам
Священнослужитель надымского храма в честь Святителя Николая Чудотворца иерей Андрей Калугин, как и подобает православному священнику, к вооруженным конфликтам относится крайне негативно.
– Любое кровопролитие — это результат грехопадения человека. И вне зависимости от степени нашей исторической правоты мы, священники, обязаны избегать любых крайних мер, ведь речь идёт о человеческой жизни!
И всё же северные батальоны «Кедр», «Ямал» и «Росомаха» отец Андрей начал окормлять ещё на стадии их формирования:
– Им сегодня очень нужна моя помощь, — говорит батюшка. — И хотя раньше мне не приходилось бегать под пулями, жизнь и долг заставили.
Частые поездки на линию боевого соприкосновения, огромный опыт общения с бойцами, командирами, ранеными военнослужащими и мирным населением, сформировали у отца Андрея своё мировоззрение, особый взгляд на происходящие события и их участников.
– Я чувствую, что сам меняюсь с каждой поездкой туда, — признаётся наш собеседник. — И меняются люди, наши ребята, которых я там встречаю.
Андрей Калугин родился в далёком посёлке Темиртау Кемеровской области в семье глубоко верующих людей. Дед был старостой местного прихода, построил пять церквей. Маленький Андрей вырос при храме, поэтому решение стать священнослужителем назрело само собой. После школы поступил в Тобольскую духовную семинарию, а после её окончания отправился на Ямал. Служил в Салехарде и Лабытнанги, затем перебрался в Надым.
– В каждом городе есть свои нюансы, — делится впечатлениями отец Андрей. — Салехард и Лабытнанги — патриархальные, спокойные города, и народ там преимущественно предпочитает размеренную жизнь. А Надым — это «Газпром», и люди здесь всегда занятые, спешащие. Среди прихожан много молодёжи.
Бывает, что и батюшке приходится подключаться к решению мирских проблем, тем более что опыт у него богатейший — более десяти лет окормлял места лишения свободы в Лабытнанги и Харпе, многие годы состоит в Общественном совете полиции, так что с жизненными коллизиями и проблемами хорошо знаком.
А ещё все двадцать лет службы отец Андрей занимается миссионерством; объехал необъятный Ямал от стойбищ на побережье Карского моря до национальных посёлков на обском берегу у границ Югры. В XVIII и XIX веках здесь велась большая духовно-просветительская работа, многие кочевники охотно крестились, постигали основы христианской веры. С приходом к власти большевиков религия подверглась жестоким гонениям. Первый удар пришёлся по православию, затем власти взялись за искоренение шаманизма. Не удивительно, что сейчас духовное возрождение отдалённых северных территорий сопровождается причудливым синтезом христианских канонов и языческих традиций. По сути, общество вернулось к исходной точке духовного развития, когда арктическая цивилизация переживала первый, ещё дореволюционный этап становления, сопровождавшийся взаимопроникновением культур.
– Это очень трудная и интересная работа — возвращать в православную веру потомков крещёных народов. По сути, мы возрождаем ранее посеянное семя и радуемся добрым всходам. В национальных поселениях появилось много храмов. Священнослужители объезжают паству на лодках, снегоходах, оленьих упряжках, — рассказывает о миссионерских буднях батюшка. Сам он только за прошлый год совершил 26 миссионерских поездок. А ведь заботами церкви живут ещё трассовые посёлки, в которых тоже ведётся большая просветительская работа.
Ещё отец Андрей много лет занимается патриотическим воспитанием подрастающего поколения и, хотя сам в армии не служил, решение старшего сына поступать в военное училище поддержал. Более того:
– Я ему сказал: сначала нужно получить высшее образование, а уже потом, если Бог даст, и будет желание, можешь стать священнослужителем. Защита Родины — благое дело.
А сам собрался и поехал на СВО...
Главное, чтобы душа не зачерствела
– Первая моя поездка состоялась ещё осенью 2022 года, — рассказывает батюшка. — Я поехал в Тюмень, где проходили военное слаживание северные батальоны. Мы решили, что наших ребят должны посещать именно ямальские священнослужители. Я провёл с ними две с половиной недели и убедился в стремлении бойцов к духовной жизни.
Как оказалось, не меньшую потребность мобилизованные испытывали в психологической поддержке. А кто лучше батюшки подойдёт на эту роль?
– На прощание я пообещал ребятам: если Господь даст, обязательно приеду к ним на поле брани. Впервые такая возможность представилась мне в мае 2023 года.
С тех пор отец Андрей уже четырежды выезжал «за ленточку», с каждым разом всё сильнее убеждаясь в своей востребованности. Отважных священников, готовых идти к своей пастве на передовую, «поделили» на госпитальных и батальонных. Деление это абсолютно условное, лишь определяющее первоочередные задачи. Например, священнослужитель Андрей Калугин за месяц успевает посетить все воинские части, до которых можно добраться, но...
– Главная моя задача — окормление двадцати госпиталей, некоторые из которых расположены на линии боевого соприкосновения, на передке, — поясняет собеседник. — По сути, маршрут моих поездок охватывает всю Луганскую Народную Республику. Бойцы приходят на службы охотно, пастырской работы там — непочатый край.
В прошлую поездку за месяц отца Андрея посетили две тысячи бойцов. Половина из них — уже опытные верующие, а половина — ребята, которые ещё только учатся правильно креститься и участвовать в церковных таинствах. И вопросы у них — как покаяться, какие молитвы читать. Ведь священники не только крестят, исповедуют и причащают, они объясняют главное — что и у смертной черты важно остаться человеком, не озлобиться, не зачерстветь и сохранить в себе дух мира. Это сложно, ох как сложно!
– Чем дольше идёт спецоперация, тем больше вопросов ребята задают, — признаётся батюшка. — Если первое время мы говорили о льготах и выплатах, во второй раз ребят тяготила разлука с семьёй, то теперь вопросы чаще о духовном. Чем дольше длится СВО, тем больше бойцы задумываются о душе.
Когда снаряды рядом рвутся — не до речей. Здесь нужны самые простые слова: «Господи, помилуй!» Это нужно для того, чтобы успокоиться, собраться...
– Ведь очень страшно, — признаётся отец Андрей. — Я сам был под обстрелами, попадал под перекрестный огонь. Когда работал в госпитале, под окнами были прилёты — враг насыпал из минометов. Первые разы вздрагиваешь, а потом это становится обыденным. В пяти метрах танки работают — внимания не обращаешь.
Батюшку там уже знают и ждут, ведь военных священников в Донбассе немного. Например, на рождественские праздники он остался один на всю Луганщину! Сейчас количество приезжающих священнослужителей увеличилось, но ещё недостаточно.
– А мы там очень нужны, ведь и в Великую Отечественную священнослужители были на фронте. Меня с детства воспитывал священник, который всю войну прошёл. Я слушал его рассказы и был готов к такому служению.
Скорая духовно-психологическая помощь
– Был такой случай: подошёл ко мне человек и признался, что превращается в зверя, — рассказывает отец Андрей. — Когда первый раз убиваешь врага в бою — тяжело это переживаешь, плохо становится, руки трясутся. Но чем дальше, тем обыденнее всё становится. Наступает равнодушие и безразличие. Человек превращается в бездумную машину. Ребят это очень пугает.
Те, кто понимает причины и последствия психологической трансформации, обращаются к батюшке, ведь спасение души — в Боге. Священнослужитель должен научить правильно разговаривать со Всевышним, ведь неверно заданный вопрос даёт неправильный ответ.
– Мы не можем быть всё время рядом с бойцами. Многим из них приходится укреплять свой дух в абсолютном одиночестве. В бою скорая духовно-психологическая помощь так же важна, как навыки тактической медицины. Воин должен уметь самостоятельно перетянуть рану и собрать волю в кулак. Поэтому при любой возможности я учу паству не только тому, как правильно молиться, но и как в полевых условиях, госпиталях, правильно покрестить своего товарища. Там ведь всякое бывает… Я и за собой чувствую изменения, — признаётся батюшка, — они двоякие. Сначала ты полон оптимизма, потом настаёт время уныния от вида раненых, стонущих от боли ребят. Ты встаёшь на их место и чувствуешь эту боль... Идёт наступление, и ты тоже переживаешь, вливаешься в масштабные события, видишь себя на поле боя. Тогда начинаешь верить, что даже слово может повлиять на исход сражения, изменить его. Ведь правильно напутствуя, ободряя солдат перед боем, священник повышает их морально-психологические качества, а значит, и увеличивает шанс на победу.
По словам нашего собеседника, порой это бывает очень-очень сложно, особенно когда штурмовики идут на невыполнимую задачу, практически в один конец. Но сильные духом берут неприступные крепости.
– Так получилось, что в предыдущей поездке около 90 процентов моей паствы были штурмовиками, — вспоминает батюшка. — Конечно, они несут потери и знают, что каждый очередной выход может стать последним. А встреча со мной — это возможность в чём-то раскаяться напоследок. Ведь среди них хватает и бывших заключённых, искренне желающих искупить свою вину, доказать себе и другим, что они изменились, стали лучше. Ничто иное не может заставить человека добровольно идти на смерть. Ради сокращения лагерного срока подвиги не совершают. Я встречал их уже здесь, в мирной жизни. Это герои.
«Для панихиды берём и позывные»
– Когда бойцов чему-то учишь, и сам у них какого-то опыта набираешься. В первую очередь, учишься у них искренности, — признаётся батюшка. — На фронте нет лжи, там всё видно. Если здесь можно перекреститься на бегу, даже не задумавшись о Боге, то там к Всевышнему обращаются сосредоточенно, прямо. Ребята просят у Бога не деньги и хорошую машину, а то, что действительно важно в жизни.
Приходилось иерею Андрею Калугину проводить и групповые молебны, но не такие, как показано в некоторых роликах, где целые батальоны молятся перед боем. Столь массовые мероприятия вблизи передовой немыслимы — опасно. Неспроста священнослужители последнее время стараются «уйти под землю» как ранние христиане — организуют походные храмы и молельные комнаты в блиндажах и подвалах. Дроны, дроны...
– Самый многолюдный из моих фронтовых молебнов собрал 120 человек, сотня из которых тут же крестилась, — признаётся отец Андрей. — Всё же единение и духовная общность сплачивают. За «ленточкой» это особенно важно. Кроме того, групповые молебны вдохновляют бойцов, это действительно так. Часто проводим панихиды: ребята просят помолиться за погибших товарищей, хотя порою даже имен их не знают, только позывные. Ничего, берем и позывные, Господь разберётся…
У каждого солдата есть своя история о произошедшем с ним чуде. Наверное, потому, что жизнь под шквалом мин и пуль — уже само по себе чудо.
Один боец рассказывал, что ему с товарищем нужно было проскочить небольшое пространство, простреливаемое из вражеского дзота. Все, кто раньше пытался, погибли. А эти собрались, прочли молитву и пошли. И как будто пелена опустилась: они идут — а вокруг тишина... Другой поведал, что на минном поле молились: после этого появились маленькие огоньки, по которым они и вышли...
Ещё один солдат пять суток провёл в поле с одной конфеткой. Рассказывал: пососу её, помолюсь и усну. Всё это время по его сектору били миномёты, но не попадали. Только через пять суток парень пополз, в ночной темноте натыкаясь на кресты — оказалось, что попал на деревенское кладбище. Взмолился Божьей Матери и услышал голос — пополз на него и оказался у своих, которые бойца уже «похоронили».
– Многие подтверждают, что молитвы помогают от обстрелов, особенно — Божьей Матери, — говорит отец Андрей, — ведь Ей и в Великую Отечественную большинство солдат молилось.
На передовой ведь как: кто-то из бойцов помолился святому — помогло, рассказал остальным, и начинается «мода» на иконку Казанской или Владимирской Богоматери. Кому-то Матрона или Николай Чудотворец помогли — и другие начинают им молиться. Отец Андрей привозит на линию соприкосновения тысячами иконки, крестики, поясочки «Живой помощи» — ничего не остается, всё разбирают...
На освобождённых землях в целях собственной безопасности фронтовые священники придерживаются определённых правил. К примеру, стараются поменьше контактировать с местным населением, среди которого встречаются и ждуны, и провокаторы, и даже диверсанты, для которых убийство русского попа — лишняя гривна в кармане.
С местным клиром тоже стараются ограничить общение — но это уже в целях безопасности местных священнослужителей, которые могут пострадать за связь с россиянами. На Украине уже много лет продолжаются нападки на каноническую Церковь, порою перерастающие в избиения и убийства.
Не братоубийственная бойня, а борьба за Веру
– Я часто спрашиваю ребят, зачем они пошли на СВО, и если раньше слышал стандартные ответы: защищать семью, Родину, то сейчас, что удивительно, они начинают рассказывать о семейных ценностях, о Вере, — говорит отец Андрей. — Ребята понимают, что воюют не с украинцами, а с самим злом.
Да, солдаты на передовой внимательно следят за событиями, происходящими с той стороны линии боевого соприкосновения, и некоторые вещи их утверждают в собственной правоте. Избиение монахов Киево-Печорской лавры и игра в настольный футбол святыми мощами равнодушными не оставили даже мусульман, которых немало в наших рядах.
– Ребята говорят: мы дойдём, чтобы защитить наши святыни. Я сам порою удивляюсь: что должно было произойти в сознании человека, чтобы начать рассуждать о таких вещах, — восхищается батюшка. — А эти ребята понимают лучше нас, потому что мы на происходящие события смотрим издалека взглядом обывателя, а там все воспринимается напрямую — душой, сердцем и собственной кровью.
И тем не менее отец Андрей не считает, что на Украине идёт братоубийственная бойня:
– Оказавшись там, я изменил свое мировоззрение и взгляд на происходящие события. Ведь там идет не только убийство наших братьев, там идет гонение на Церковь! Это очень важно! Если ребята берут в плен бойца с той стороны, а он ненавистью пышет, это их только укрепляет в осознании необходимости доведения СВО до логического завершения.
Конечно, на той стороне есть много таких, кто прославляет Гитлера и люто ненавидит русских, после чего их трудно считать братьями. И об этом батюшка тоже говорит с нашими бойцами, но...
– Но мы говорим и о том, что на той стороне много вообще безыдейных, насильно отправленных на убой, — поясняет отец Андрей. — Поэтому я говорю ребятам: если вы видите старичка или мальчишку молодого, которые тянут руки вверх, попытайтесь сохранить им жизнь. Попытайтесь... Тогда и вы останетесь человеком.
Конечно, это очень сложный вопрос, и как бы мы над ним ни размышляли, ответа не получим. И всё же...
– Меняется ли что-то во мне после каждой поездки? Да, меняется, и очень сильно, — признаётся наш земляк иерей Андрей Калугин. — Меняются убеждения и отношение к вооруженному противостоянию как к явлению. Но то, что происходит в Новороссии, — необходимая мера, и нужно идти до конца. Всё равно мы будем считать украинцев братьями. Главное, в каждом враге нужно видеть человека. Оступившегося, но человека...
«Любите врагов ваших»
Евангелие от Матфея, глава 5, стих 44
Текст: Иван Бычков
Журнал «Северяне», № 3, 2024 г.
Авторы
«Северяне»
обновлено: 16:22, 23 августа 2024