обновлено: 13:15, 19 апреля 2024
Общество
Таёжные тропы и приключения шурышкарского милиционера Буровцева
Если судить о человеке по способности поддерживать правопорядок на вверенной территории, то полковник милиции Пётр Буровцев займёт место среди таких исторических деятелей, как принц Виллем VI Оранский и хорватский князь Трпимир I. Первый руководил Шурышкарским райотделом внутренних дел 27 лет, второй — правил Нидерландами 25 лет, третий — владел Приморской Хорватией 21 год. Общая площадь «подведомственных» земель у всех троих вполне сопоставима…
Время для чтения ~ 24 минуты
Монархам, впрочем, было легче, чем Петру Фёдоровичу — они ведь, как говорят англичане, уже родились с серебряной ложкой во рту. А наш герой — из простого народа. На ответственной должности он дослужился от капитана до полковника — невиданное в те времена звание для районного милицейского руководителя. Местные жители шутили, что при Буровцеве люди рождались, взрослели, садились в тюрьму и возвращались...
«Батя» — называли его «бывалые» и учили недорослей: если попался к Буровцеву, то выкладывай всё как на духу — он поймёт. Но если начнёшь врать и выкручиваться — пеняй на себя...
А ведь в юности ничто не предвещало столь длинной милицейской карьеры.
От Берлинской стены до школы милиции
– О такой судьбе я и не помышлял, — улыбается Пётр Фёдорович. — Всё решил случай. Я служил в ГСВГ (группа советских войск в Германии) и вернулся из армии позже сверстников — задержался из-за известных событий в Берлине в августе — октябре 1961 года (В августе — октябре 1961 года произошла цепочка событий, закончившаяся строительством Берлинской стены и так называемым танковым противостоянием на Фридрихштрассе).
Тогда ранним утром 13 августа их подразделение связи вместе с другими разномастными советскими частями, дислоцированными в столице ГДР, подняли по тревоге и вывезли к контрольно-пропускному пункту на одном из городских перекрёстков. Там уже стояли грузовики с кирпичом, из которого предстояло сложить знаменитую Берлинскую стену. Когда высота этой наспех возведённой преграды достигла полутора метров, с противоположной стороны улицы показались американские танки... А 29 августа советское правительство объявило о временной задержке увольнения в запас военнослужащих срочной службы (США, кстати, сделали то же самое).
– И вот, уже будучи дома, собрался я с друзьями Аркадием Писаревым и Колей Исаевым отметить какой-то праздник, а заодно обсудить планы на жизнь. Тут заходит знакомый отца из Тюмени. Пригласили гостя к столу, а он, как оказалось, был представителем УВД по кадрам и агитировал молодых ребят в милицию. Даже сам обрадовался, как удачно зашёл!
Вот он и предложил всей компании идти на начальные курсы в Тюменскую школу милиции. Наутро у Буровцева проснулись сомнения, но слово-то уже дано. Выкрутиться решил простейшим способом — завалить экзамены. Но не завалил. И друзья не завалили. После учебы Петра Фёдоровича отправили в Кондинский район. После знакомства с новым местом службы его отпустили домой, и Пётр заявил молодой жене:
– Не поеду на Север, не хочу.
А она ему:
– Ты чего? Поедем...
И уехали на сорок лет.
И никаких «глухарей»!
– Назначение я получил сразу на должность старшего оперуполномоченного уголовного розыска Кондинского РОВД, чуть позже стал замом начальника отдела и почти сразу начальником, — описывает карьерный взлёт наш собеседник. — У меня были хорошие показатели по борьбе с экономическими преступлениями. Кроме того, за короткий срок я распутал все нераскрытые убийства прошлых лет.
«Глухарей», по словам Петра Буровцева, в то время хватало. В районе работал крупный леспромхоз и другие предприятия. По многочисленным зимникам курсировали грузовики, значительную часть рабочей массы составляли сезонные работники — народ разношёрстный и беспокойный. Бывало, сидят, выпивают. Слово за слово... А потом один другого с ножичком подкараулит.
– Такие преступления очень тяжело раскрывать, — объясняет ветеран. — Свидетелей нет, мотив неочевиден. Если по горячим следам не успеешь вычислить злоумышленника, потом ищи ветра в поле.
За туманом, запахом тайги и жуликами
Уже и Гагарин в космос слетал, а у местной милиции всё ещё не было своего транспорта. Как-то осенью из Куминского пришло сообщение о краже на местной базе. Надо срочно разбираться, так как тамошний заведующий до проведения ревизии отказывается выдавать продукты, и народ скоро начнёт голодать. Буровцев отправился туда пешком. Всего-то 90 километров! А осень была очень холодной, сырой…
– Через тридцать километров дошёл до первого посёлка — Устье-Аха (сейчас Междуреченский) и переночевал у местного внештатника, — расписывает свой маршрут Пётр Фёдорович. — Он наутро мне объяснил дальнейший путь: сначала до озера, там возьмёшь влево и так дойдёшь до Куминского. Я взял хороший темп... и к вечеру опять вышел к тому же посёлку!
Оказалось, что рано повернул — нужно было ещё пройти вдоль берега озера до какой-то собачьей тропы и уже по ней... Делать нечего — вновь заночевал у внештатника, а с утра отправился в путь.
– Иду-иду. Уже темнеть начинает, — вспоминает ветеран. — Слышу вдалеке собачий лай. Значит, недалеко люди. Прибавляю ход, а лай всё не приближается. Оказывается, в тайге далеко звуки слыхать… Только через полтора часа вышел к каким-то вагончикам. А там геологоразведчики. Приняли они меня радушно, воды накипятили, чтобы ноги отогреть, а наутро отвезли в посёлок. Я сразу к завбазы, но тот стоит на своём: «Сидеть за чужие грехи не хочу, без ревизии склады никому не открою»…
Наш герой с ним спорить не стал — света всё равно нет. В отдалённом посёлке электричество дают по часам, а во тьме осматривать место происшествия бессмысленно.
– В местной конторе стояли нары для приезжих. Вот там я и обосновался на ночлег, — продолжает Пётр Фёдорович. — Вдруг среди ночи кто-то стучится в дверь. «Ты кто?» — спрашиваю.
– Я вор, которого вы ищете.
– Ну, раз вор, полезай под нары.
Только начал засыпать, опять кто-то стучится: «Я тоже вор»...
Утром Буровцев разглядел воришек: молодые ребята. Украли с базы продукты и спрятали в лесу. Съесть ничего не успели и всё разом вернули. А по результатам утренней ревизии оказалось, что директор базы настолько скрупулёзно вёл дела, что у него недостача точно совпала со списком украденного.
– С ревизией мы быстро разобрались, и я призадумался, что с воришками делать? Тащить их за собой девяносто километров по тайге — не лучшая затея, и жалко стало пацанов, поэтому я составил материалы, отказал в возбуждении уголовного дела, так как материальный ущерб был возмещён. Отправился обратно. По возвращении пришлось держать ответ перед районным прокурором.
– Как ты мог их оставить на свободе? — распекал меня представитель надзорного ведомства. — Один из них ранее судим, ему прямая дорога в лагеря!
– Извините, но картотеку первого спецотдела я с собой не брал, так что понятия не имею, кто там судим, а кто нет.
Хотя о судимости я всё же знал…
Вот так ради раскрытия одного преступления Буровцеву пришлось пешком отмахать около двухсот километров — почти три марафонские дистанции!
Как подружиться с подозреваемым
– Тогда всё время пешком приходилось передвигаться, поэтому и в полыньях не раз купался, — вспоминает Пётр Фёдорович. — Отправился однажды в деревню Половинка разбираться с анонимкой на одного местного руководителя. Шёл по заметённой снегом реке, всё ровно и ничего не видно. Не заметил полынью и провалился. Руками кое-как дотянулся до кромки льда, вылез. Мороз стоит — надо идти, а то замёрзну. Одежда на мне сразу колом встала.
Думал, до жилья ещё далеко, но метров через триста за поворотом показалась та самая деревушка — Половинка.
– Гляжу, на реке какая-то женщина из проруби воду набирает. Я сразу к ней. Иду и думаю: сейчас она меня увидит, примет за снежного человека и в страхе убежит, — вспоминает Буровцев.
Но сельчанка оказалась не из пугливых. Проводила незнакомца к себе в избу, усадила у горячей печи.
– Я кое-как стянул с себя мокрое, хозяйка выдала одежду мужа, я её натянул: ого, два раза обернуться можно! А по деревне уже слух разлетелся, что утопленник с реки пришёл, — смеётся собеседник. — Пришёл хозяин дома, заставил меня раздеться, растёр водкой, отправил на русскую печь, тулупом укрыл. Спи, говорит, и ушёл на работу. Я сразу вырубился и проснулся уже к вечеру — ни насморка, ни чиха. Молодой был, здоровый!
Вечером наш герой разговорился с хозяином, и, оказалось, что это и есть тот самый «жулик, каких свет не видывал». Буровцев виду не подал и включил всю свою милицейскую наблюдательность. Ну никак не вязался этот основательный, прямодушный человек с образом расхитителя социалистической собственности! Чтобы развеять все сомнения, милиционер решил найти автора рукописной анонимки — это было совсем нетрудно. Доносчицей оказалась местная жительница, уволенная за злоупотребление спиртным. Затаив на начальника обиду, она решила поквитаться…
– А с хозяином мы сдружились, — улыбается Буровцев. — Позже, бывая по делам в посёлке, я всегда у него останавливался.
Из Сибири в Сибирь…
На должность начальника Шурышкарского РОВД Буровцев попал не сразу. Первое назначение сорвалось из-за нелепого случая:
– Дело было весной, перед ледоходом, когда вода уже заливала переправу, — вспоминает Пётр Фёдорович. — Мне понадобилось на другой берег Конды. Дошёл до середины, и тут треск — началась подвижка льда. Я сразу побежал и лишь краем уха услыхал, как что-то в воду булькнуло. Уже на берегу хвать по карманам — нет пистолета! Если бы лёд ещё стоял, я бы его нашёл, а тут — где искать-то?..
Начались проверки. Вызывает нашего героя к себе начальник областного УВД генерал Рытиков и говорит:
– Видишь бумагу? Мы тебя приготовили к назначению на должность начальника райотдела, а ты что наделал?!
Пришлось капитану милиции Буровцеву на какое-то время вернуться в Кондинское. Но осенью 1970 года его вновь вызвали в главк и сообщили, что всё же переводят на Ямал.
– Когда я впервые увидел село Мужи, мысль была одна: бежать! — смеётся Пётр Фёдорович. — Маленькая деревушка. Деревянные тротуары и улицы, мощённые брёвнами. Если в распутицу чуть оступиться, сразу тонешь в слякоти. Гроза пешеходов — коровы. Они никому не уступали дорогу и могли столкнуть в грязь любого. Я супруге всё это по телефону описал, но она отреагировала спокойно, сказала, что будем жить.
– Маме бытовые удобства были безразличны, лишь бы быть рядом с папой, — добавляет дочь Светлана. — Родители очень любили друг друга. Мне повезло увидеть такую любовь!
Сон на бильярдном столе в лунную ночь
Первые месяцы новый начальник РОВД жил в ленинской комнате отдела, спал на бильярдном столе. Только через полгода перед приездом семьи ему выделили своё жильё — однокомнатный деревянный домик на окраине, возле аэропорта.
В те годы районный отдел милиции представлял собой трёхкомнатную бревенчатую постройку с печным отоплением. В штате было три участковых и опер. Основное средство передвижения — ноги и гордость отдела — семь выездных лошадей. В штате был замечательный конюх Афанасий Иванович Липатников, благодаря которому животные всегда были ухоженные, здоровые, резвые.
– В районе около тридцати населённых пунктов, так что выездов было много, — вспоминает ветеран. — В совхозные стада добирались уже на оленях, а для самых дальних командировок можно было задействовать вертолёт. Когда в отделе появился первый снегоход — советский «Буран», на него смотрели как на чудо техники!
В то время криминальная сводка Шурышкарского РОВД представляла собой типичный для сельской местности набор преступлений: кражи да убийства. Причём семейные трагедии случались редко. Это уже потом разборки между роднёй стали нормой, тогда же они считались делом из ряда вон выходящим.
Были и уникальные ситуации — например, кража нарезного охотничьего оружия из местной организации. По горячим следам преступление раскрыть не удалось, но Буровцев со своими коллегами об этом случае не забыл. По законам жанра похищенное ружьё должно было выстрелить…
– Однажды в лесу обнаружили тушу лося. Браконьеры взяли только лакомые её части, остальное бросили. В тех останках мы и нашли пулю от карабина. Такие стволы в те годы были наперечёт, и мы ухватились за эту ниточку, — продолжает собеседник.
Так почти через десять лет, за несколько месяцев до истечения срока давности, милиционеры нашли похитителей карабина. Ими оказались местные жители, успевшие с той поры повзрослеть, отслужить в армии, жениться; кто-то даже срок отсидел за другие провинности. А Буровцев всё искал...
Криминальная миграция моторов
Настоящий бич речных посёлков — кражи навесных лодочных моторов. Из-за тяжести их принято оставлять после работы на берегу вместе с лодками. Матросы проходящих мимо судов этим иногда пользуются: высадятся ночью, снимут дорогую вещь с лодки и скорее наутёк. Утром их судно уже и на горизонте не видать. Где искать? По воспоминаниям Петра Буровцева, особенно лютовали речные воры осенью, когда транспорт возвращался на зимовку в свои пароходства.
– Я поручил суточному дежурному райотдела записывать номера всех судов, проходящих ночью мимо посёлка, — объясняет своё ноу-хау ветеран. — Потом сверяли список с датами совершения краж и осенью отправлялись в пароходства. Случалось и в Омск за моторами ездить, и в Новосибирск! Либо сам мотор, либо деньги за него всегда обратно привозили! А потом в посёлке было установлено ночное дежурство на причале из числа местных общественников, поставили столбы с освещением, и кражи прекратились.
– Оттого мы и славились в то время на всё пароходство! — улыбается опытный страж правопорядка.
Пьяные ружья
Однажды из лагеря соседней Коми АССР осуждённые совершили групповой побег. По информации, три беглеца шли как раз в сторону Шурышкарского района. Ситуация сложилась напряжённая — от такого контингента ждать можно самого худшего, терять им нечего.
– Мы связались с соседями и согласовали совместные действия, — продолжает рассказ Пётр Фёдорович. — Выставили засады с обеих сторон административной границы. Эти беглецы на них как раз и вышли. Взяли всех…
– А если в посёлке начинались семейные разборки, папа всегда сам шёл усмирять дебоширов, — вклинивается в нашу беседу дочь ветерана. — Мы с мамой из-за этого всегда так сильно переживали! Как-то раз звонят нам на праздниках, на дворе уже темно: пьяный сельчанин свою семью под прицел взял! Помню, как мама просила отца, чтобы он кого-нибудь из милиционеров позвал на подмогу. А он даже слушать не стал…
– Дочка, нельзя было медлить, — отвечает Светлане наш собеседник. — Пока там кто-нибудь до нас добежит, вооружённый пьяница всю родню перестреляет…
В тот вечер начальник РОВД отправился на вызов один. Зашёл в дом, сказал испуганной хозяйке, чтобы стояла в стороне и не высовывалась. А та, обернувшись к пьяному мужу, закричала: «Идёт!» Смутьян выскочил в узкий длинный коридор и направил ружьё на милиционера. Буровцев успел сделать шаг влево и шаг вправо...
– Слышу — боёк по гильзе клацнул, а выстрела нет. Осечка! — вспоминает ветеран. — Выбиваю ружьё у дебошира, достаю патрон — на капсюле вмятина. Вот ведь как повезло!
В другой раз ружьё всё же выстрелило. Очередной пьяница собрался расправиться со своей семьёй — стоит на улице перед домом и орёт. Буровцев пошёл с милиционером — тот должен был издалека отвлекать вооружённого дебошира, пока он к нему сзади подберётся. А милиционер в какой-то момент растерялся и кричит: «Пётр Фёдорович, а что мне делать?»
Дебошир всё понял, обернулся, увидел начальника милиции и сразу выстрелил... Заряд дроби разнёс каблук на сапоге.
Как встретились два одиночества
– В посёлке была единственная машина. И надо такому случиться, что она совершила наезд, да еще и со смертельным исходом, — сокрушается Пётр Фёдорович.
А произошло всё как-то глупо — возились мужики возле машины. Один кричит водителю:
– Сдай немного назад!
Ну тот и сдал. Машина стояла возле кирпичной стены, а перед ней — тот самый кричавший водителю рабочий...
– А в другой раз я находился на совещании в УВД области, — продолжает ветеран, — приходит сообщение: в Мужах столкнулись на улице машина ОРСа (отдел рабочего снабжения) и трактор. Единственные «два транспорта» на весь посёлок! Пострадала нога водителя. Начальник УВД говорит: «Надо же, какие узкие улицы в посёлке. Всего две машины, и те не разъехались».
Меняю чучела на райотдел!
– Новое здание райотдела я построил с огромными сложностями, — переходит к хозяйственной теме Пётр Фёдорович.
На дворе уже развитой брежневский социализм, над головой космонавты летают, а мужевские милиционеры работают в старорежимной избушке с печками. Несовременно!
– Сначала я присмотрел хорошее местечко, но мне почему-то не разрешили там строить, — вспоминает Буровцев. — Вместо этого, как назло, отвели участок на болотине. Пришлось сваи вбивать, тоже лишние расходы. Оттого и гаражи маленькие получились.
По словам собеседника, он просил у руководителей поселковых предприятий стройматериалы, но те отказали: «Ничего нет!» Районное руководство помочь строительству тоже не захотело.
– Решить проблему помог случай. В финотделе окрисполкома прознали, что я делаю неплохие чучела птиц, и попросили несколько штук. А я им в ответ: «Помогите и вы, выделите денег на строительство»…
Таксидермия — давнее хобби милиционера Буровцева. Его он перенял у своего друга Михаила Глебова, окончившего специальные курсы. В таёжной глубинке, где охота и рыбалка — главное мужское развлечение, многие пытались освоить это ремесло, да не у всех получалось.
– Я быстро перенял опыт товарища и даже усовершенствовал процесс. Михаил, будучи медиком, для обработки шкур применял разные растворы, а я пользовался обычной золой. Она хорошо укрепляет шкуру и делает её долговечной. Я как-то интуитивно к этому пришёл. Глебов мою идею оценил и говорит: «Ты быстро всё схватываешь, но больше никого не учи!»
В конце концов, учитель признал, что ученик его превзошёл и говорит: «Я вожусь с этими чучелами много лет, а ты шкуру набил — и всё».
– Было очень приятно услышать такое от настоящего мастера, — откровенничает ветеран. — Вот за счёт тех чучел и построили новый райотдел в Мужах. Всего за год управились! А мои работы, наверное, до сих пор где-нибудь в Салехарде хранятся.
Пётр Фёдорович Буровцев с 1997 года на заслуженном отдыхе, живёт в Тюмени. В посёлок, где прошла большая часть его сорокалетней милицейской карьеры, он возвращался лишь однажды. Ветеран с лёгким удивлением слушает рассказы о том, как изменились Мужи, что вместо деревянных мостков появился асфальт, а вместо покосившихся хибар — новые красивые дома.
– Со мной служили удивительные люди, — вспоминает ветеран. — Я и сейчас пошёл бы в разведку с такими, как Николай Попов, Филипп и Василий Коневы… Мы работали как единый организм и жили как семья. Поэтому много лет отдел удерживал переходящее Красное знамя. Начальник УВД области как-то при очередном подведении итогов сказал: «Может, навечно отдадим знамя райотделу?» Своей беззаветной службой мы заслужили право называться самой скорой милицейской помощью.
Текст: Иван Бычков
Журнал «Северяне», № 2, 2024 г.
Авторы
Красный Север
Журналист
обновлено: 13:15, 19 апреля 2024