Блоги
100 лет Октябрьскому перевороту – праздник или трагедия?
Прихожу на работу и вижу на столе сверток, подарок от коллег-коммунистов. Пакет с партийными сувенирами, в том числе календарь, на котором матрос с кроваво-красным стягом и надпись рядом «Мы вернемся». Увидел, прочитал и выдохнул: «Да не приведи господи!»
100 лет русской революции – это не просто дата. Это излом русской истории, навсегда разделивший страну на «до» и «после». Это не только тема для изучения историков, социологов, политологов, это вопрос, который коснулся каждой семьи нашей страны. Вопрос, который лично меня мучает до сих пор: «А могло ли быть иначе?» Иначе – без безвинных жертв, без братоубийственной войны, без «философского парохода», без миллионов русской эмиграции, без судов «троек», ЧК, НКВД, лагерной пыли и коллективизации? Конечно, история сослагательного наклонения не имеет, но куда денешь людскую память? И что же нам делать в эту дату – праздновать или объявлять минуту молчания? Что говорить нашим детям и школьникам об этом периоде в жизни нашей страны.
В сущности, после проведенного эксперимента по строительству коммунизма, поставленного над народами, населяющими нашу Родину, мы вернулись к тому же, что было и до 1917 года в экономической модели страны. Вновь свободная торговля, а не плановая экономика, вновь разветвленная банковская система, акционерные общества, средние и малые предприятия, ипотеки, коммерческие общества, частные предприятия. Только вновь это пришлось делать в виде «шоковой терапии» дикого капитализма девяностых. Революция 1917 года во всей стране прервала естественную преемственность наследования капиталов и имущества, заложила бомбу замедленного действия в национальном вопросе, которая и рванула в 1991 году. Огромное количество крестьянских хозяйств были разорены, самые крепкие и работящие крестьяне были объявлены кулаками или подкулачниками, а насильственная коллективизация на долгие годы отбила у многих людей охоту работать на земле.
Гений вертолетостроения Игорь Сикорский создал более 15 видов авиационной техники, но только не в России, а в США, куда ему пришлось эмигрировать после революции. Создатель телевидения Владимир Зворыкин также вынужден был реализовывать свой талант за рубежом. Шаляпин, Рахманинов, Набоков и многие другие талантливые русские люди, которым не нашлось места в новой советской действительности. Считаю, что пришло время, спустя сто лет дать оценку произошедшему. И оценка должна быть только честной и правдивой, насколько это возможно после всех слоев лжи, грязной коростой покрывших нашу историю.
Об истоках и последствиях русской революции 1917 года написано огромное количество трудов и научных работ, снято много фильмов – художественных и документальных, и даже с альтернативными вариантами истории. Думаю, еще многие годы эта тема будет порождать новые произведения, будоражить умы соотечественников.
Но, оставив столичные страсти прошлого века, попробуем вернуться в этот исторический период, посмотрев на то, что происходило у нас – в Тюмени, Югре, на полуострове Ямал.
В этом небольшом очерке хотел бы поднять тему, многие годы замалчиваемую в официальных средствах информации: период становления советской власти и последствия этого процесса – народные волнения начала 20-х годов прошлого столетия, затронувшие жителей нашего региона. Чтобы быть объективными, обратимся к воспоминаниям самих большевиков – участников тех событий.
И НАЗВАЛИ ГРАБЁЖ – ПРОДРАЗВЁРСТКОЙ
Вот выдержка из книги сибирского большевика М.В. Хорохорина «Борьба за советскую власть на Крайнем Севере»: «Первые месяцы после установления советской власти в городе Ишиме и уезде продовольствие было в изобилии. Городские базары были шумные и многолюдные. Торговые лабазы, прилавки переполнены коровьими и свиными тушами, бочонками превосходного сибирского коровьего масла. Множество торговых рядов занимали большую площадь рынка. В Европейской России в это время ощущался острый недостаток в продовольствии…».
А вот воспоминания другого борца за советскую власть в Обдорске – Иосифа Волкова: «Нам, приезжим, дико было видеть, как с началом зимы Обдорск превратился в царство бездельников. Мужчины целыми днями слонялись по улицам и сидели за самоварами, лошадиными дозами уничтожая мороженую нельму, оленину, осетровую икру. В буржуазных домах частенько задавались пиры с пирожными, коньяками и ликерами, танцами под граммофон и освещением десятилинейными лампами. Белая мука, сахар, сливочное масло здесь расходовались без всякой меры и нормы, в то время, когда вся Советская Республика сидела на голодном пайке, овсянке-просянухе».
То есть, даже по воспоминаниям самих «установителей народной власти», никаких особых предпосылок для народного гнева на Севере и в Тюмени не было. Жители довольно спокойно принимали все изменения того периода и пассивно наблюдали за переменой власти – будь то Временное правительство, Колчак или большевики. Северяне заняли весьма типичную для местного характера позицию: делайте что хотите, только меня не трогайте. Народные волнения начались не против царизма и самодержавия, а против первых волн продразверстки, учиненной большевиками после установления советской власти. Сибирские крестьяне, не знавшие никогда крепостного права, были, что говорится, себе на уме, держались собственного хозяйства и рассчитывали в первую очередь на собственные силы. После изгнания колчаковских войск, весьма недолго продержавшихся на Севере, большевики с новой силой принялись за восстановление советской власти. Действия «борцов за народную власть» привели к целой череде восстаний, вспыхнувших на огромной территории – от степей Казахстана до Заполярья Ямала. Репрессивное войско, призванное обеспечить выполнение продразверстки, поначалу насчитывало 9000 штыков и 300 сабель. Совнарком и подумать не мог, что для решения этой задачи понадобится вовлечь гораздо больше военной силы – около 20 полков и дивизий, четыре бронепоезда, тяжелую артиллерию. Эти военные силы понадобились, чтобы отнять хлеб и провизию у своих же граждан.
Член РКП(б), заведующий отделом управления уездом Д. Горностаев, «Доклад о брожениях в Ишимском уезде»: «…Прибыл продработник Коротков и отряд Зубринского. Коротков потребовал полного выполнения падающей на село разверстки, крестьяне, собравшиеся толпой, отказались. Раздались ответные выкрики: «Лучше помереть от пули, чем от голода». Инцидент окончился выстрелами в разъяренную толпу, семнадцать человек были ранены, трое из них скончались».
РАБОТЯГ ЗАПИСАЛИ В НЕГОДЯИ
Ни жители юга Тюменской губернии, ни жители Обдорска, ни коренное население тундры не встретили с восторгом и радостью продразверстку, изъятие оленей и продовольствия.
Вот приказ уполномоченного Ишимского уездного продкомитета А. Браткова по Локтинской волости: «Приказываю весь хлеб, который причитается по разверстке, в срок 60 часов с момента получения сего приказа свезти на ссыпной пункт в гор. Ишим... Ни на один фунт ни в каком обществе разверстка уменьшаться не будет. Если какое-либо общество не исполнит сего приказа в вышеуказанный срок, я с вооруженной силой – 200 чел. пехоты, 40 чел. кавалерии и четырьмя пулеметами – заберу весь хлеб до единого зерна у всех граждан общества, не оставлю ни на прокорм живым душам, ни на прокорм скотине, ни на посев. У тех граждан, которые будут агитировать против сдачи и вывоза хлеба, мною с вооруженной силой будет забрано всё имущество, дом будет спален, а гражданин, замеченный в вышеуказанном преступлении, будет расстрелян. Всему обществу приказываю сейчас же доносить мне, если появится гражданин, агитирующий против выполнения разверстки. Если же общество будет укрывать тех негодяев, а они будут нами пойманы, то всё общество так же строго будет наказано, как вышепойманный негодяй – контрреволюционный агитатор. Приказ считаю первым и последним. Больше предупреждать не стану».
Снова обратимся к воспоминаниям большевика Хорохорина: «С целью снабжения Красной Армии и городского населения продовольствием стала применяться продовольственная разверстка. Были экспроприированы торговые и промышленные предприятия, строения крупных домовладельцев. Приступили к раскулачиванию в деревне. Земля и леса были переданы в государственный фонд, закрыты церкви. Все эти мероприятия советской революционной власти встретили ожесточенное сопротивление классовых врагов – купцов, кулаков, попов и других».
КОММУНИСТИЧЕСКИЙ ГЕШЕФТ
Ну, еще бы не встретили. Если кто-то сейчас придет ко мне в дом с целью «экспроприировать» имущество моей семьи, надо полагать, я также встречу его исключительно враждебно. В феврале – марте 1921 года восставшие против произвола большевиков захватили все крупные пункты Тобольского Севера. О мятеже на юге губернии обдорские большевики узнали в ночь на 8 февраля, но хранили эту новость в тайне от населения. Когда к марту восставшие продвинулись до Сургута и Березовского уезда, большевики начали брать заложников из местных жителей, угрожая их уничтожением. События развивались стремительно и кроваво, основными противниками молодой советской власти в Обдорске стали, по воспоминаниям самих советских деятелей, не буржуи, а рядовые рыбаки, боевые фронтовики и казачество. Территория восстания в самом его пике охватывала огромный район от Обдорска на севере до Каркаралинска на юге, от станции Тугулым на западе до Сургута на востоке. И население в 3,4 миллиона человек.
Успех наступавших заставил обдорских большевиков в спешке бежать из города. Для эвакуации отходившие отняли у представителей коренного населения несколько тысяч оленей и с десяток чумов. Из воспоминаний Иосифа Волкова: «Смотри, сколько здесь добра!» – сказал мне Пензин и начал открывать шесть небольших деревянных сундуков, стоявших рядом. Они были доверху набиты золотыми и серебряными вещами: карманными часами, браслетами, кольцами, подстаканниками, ложками, медальонами».
Однако и восставшие долго Обдорск удержать не смогли, продержавшись всего несколько месяцев. Постепенно вооруженные войска большевиков на всей территории смогли подавить сопротивление мятежников. Расправа была кровавой и жестокой.
ТРУПЫ СПУСКАЛИ ПОД ПОЛУЙСКИЙ ЛЁД
Вот весьма откровенные выдержки из воспоминаний обдорского революционера Иосифа Волкова:
«В числе первых были расстреляны три женщины: жены Нерьяков и «Трубки». «…Будьте вы прокляты! – вопила она на всю улицу. – Вы убили моего мужа, оставили детей сиротами! Убейте и меня! Я вас проклинаю! Вас Бог накажет!» И рвала на себе волосы. Я сказал конвойному: «Выполните ее просьбу, а с Богом мы поговорим особо». Двух ее маленьких детей мы отправили в детдом и дали им новую фамилию: Советские».
«…Долго, с полчаса, с жестоким пристрастием, угрожая винтовкой и кольтом, я допрашивал жену Егора Нерьяка, пожилую зырянку с лицом мученицы:
– Говори, где муж?
– Не знаю. Стреляй, ничего не скажу!
Я застрелил ее сам, в затылок».
«…Войдя к себе, я увидел, что Протасов и Маруся спят на нашей кровати. Я улегся на полу, на оленьей шкуре. Со двора рабочие горкомхоза увозили расстрелянных. Их спускали в проруби, в Полуй».
Такие же зверства творились в соседнем Березове, Сургуте. Людей, восстававших против изъятия продовольствия и предметов первой необходимости, нещадно карали.
Одним из следствий подавления восстания стало тотальное разоружение северян-инородцев. В результате, как отмечалось в тюменской газете того времени «Трудовой набат», «тысячи людей, живущих в лесах и только от лесов и охоты, были обезоружены, осуждены на голодную смерть, на медленное вымирание».
Продразверстка, изымающая у северян продовольствие для нужд Красной Армии и самих революционеров, имела тяжелейшие последствия для простых крестьян, рыбаков, коренных жителей Тюмени и Севера.
«Чем питается население, что только попадет: опилками, лыком, соломенной мукой, картофельной ботвой, березовой корой, мхом и другими суррогатами. Упадок хозяйства настолько велик, что при благополучных годах по урожайности нужно десятки лет, чтобы вернуть всё прожитое в 21-ом и 22-ом годах. Число голодных смертей в Тюменском уезде, по официальным данным на 20 мая 1922 года, составило 573 человека». (Информационная листовка из госархива Тюменской области.)
Из доклада уполномоченного Сибревкома А.П. Кучкина председателю Сибревкома И.Н. Смирнову: «На днях в Бердюжской волости собралось 600 баб и не давали вывозить хлеб, несмотря на угрозы штыками и выстрелы в воздух, требуя себе, как голодным, хлеба. Пришлось дать им тысячу пудов из 67 тысяч, и все успокоились. Хлеб энергично вывозится. Красноармейцы держались при натиске баб хорошо, готовые расстреливать их».
ЛЕНИНСКИЕ ОТКРОВЕНИЯ
Понадобилась смерть многих тысяч восставших по всей стране крестьян и усмирявших их красноармейцев, невинных мирных жителей, прежде чем Ленин решил отменить продразверстку и вернуться к капиталистическим формам экономики, назвав это новой экономической политикой: «Мы сделали ту ошибку, что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы решили, что крестьяне по разверстке дадут нам нужное количество хлеба, а мы разверстаем его по заводам и фабрикам, и выйдет у нас коммунистическое производство и распределение... Разверстка в деревне, этот непосредственный коммунистический подход к задачам строительства в городе, мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы наткнулись весной 1921 года... Новая экономическая политика означает замену разверстки налогом, означает переход к восстановлению капитализма в значительной мере».
А вот выдержка из газеты «Советский Север» от 1 сентября 1921 года: «Мы слышим, что Север стал очагом партизанского бунтарства… Мирный, полудикий Север, где жизнь так первобытна, который должен был бы стоять в стороне от происходящей исторической классовой борьбы, этот Север «бунтует». Надо бы, хотя теперь, в эпоху хозяйственного строительства, задуматься над этим противоречием и поискать причин не в злостных замыслах врагов, а в противоестественном поведении нас самих в отношении к незыблемым, материальным основам жизни».
Вот именно – противоестественном, лучше и не скажешь. Никогда прежде не голодавшие северяне, в избытке снабженные щедрой ямальской природой рыбой, дичью и пушниной, столкнулись с мучительным голодом.
С полной исторической ответственностью хочу заявить: такая «народная власть» северянам была не нужна! У жителей Севера было всё для нормальной жизни и последовательного развития. Для развития образования, медицины, науки. Советский эксперимент слишком дорого обошелся жителям нашей страны. И до сих пор мы не можем дать полноценную оценку того исторического периода.
ПО ТУ СТОРОНУ НАРОДНОЙ ПАМЯТИ
Вот монумент «Павшим борцам за установление советской власти в Салехарде». Меня волнует вопрос: а что, те, кто был «по ту сторону» от установления советской власти, от чьих рук пали «борцы за власть Советов», кем сейчас являются они для нашего края? Это были предатели, враги для советского режима, но его давно нет, так кто они теперь для нас? Это солдаты-фронтовики, казаки и крестьяне, вымаранные из нашей истории, оставшиеся верными своей присяге и своим убеждениям. Почему их память никому не нужна?!
Например, в упомянутом городе Ишиме, где я провел детство, несколько лет назад установили крест, посвященный памяти всех жертв тех трагических событий начала двадцатых годов прошлого века.
Может, и нам последовать примеру «южан» и хотя бы в памяти потомков примирить непримиримые стороны?
Нет, я не призываю ничего сносить, ломать или переделывать – это лишь путь к раздору. Памятник борцам, павшим за установление советской власти, – это наша история, он должен сохраниться. Я предлагаю рядом с этим монументом поставить небольшой крест в честь всех северян, ставших жертвами описанных трагических событий излома русской истории. Деньги для установки монумента предлагаю собрать всем миром, думаю, что соберем.
Это нужно даже не нам, это нужно будет нашим детям, чтобы, увидев этот монумент, не задавать себе этот вечный русский вопрос – кто герои, а кто враги. Ибо в братоубийственной войне победителей не бывает. Есть только жертвы и проигравшие.
Примечание:
В статье использованы материалы из книг: В.Н. Гриценко «История Ямальского Севера». П. Алешкин, Ю. Васильев «Крестьянские восстания в России в 1918–1922 гг. От махновщины до антоновщины». Издательство «Вече», 2013 г. «История Ямала». РАН, Уральское отделение, Институт истории и археологии. Екатеринбург. 2010 г.
Автор: Иван Вершинин,
депутат Законодательного Собрания ЯНАО
Авторы
Красный Север
Журналист
Темы