Новости
Тамбейский дневник. Как холостякам живётся на краю света
Моросит. Почти без пауз дует арктический ветер. Вокруг простирается однообразный пейзаж. Чуть холмистая травянистая тундра теряется в сером, плотно затянутом облаками горизонте. Где-то неподалёку Карское море ласкает материк. Вокруг на сотни километров нет ни одного посёлка. Только редкие чумы и балки оленеводов. Самый север Ямала. Тамбейская тундра. Местные ненцы живут здесь круглый год, не кочуя на юг.
Корреспондент «Красного Севера» оказался на краю земли вместе с ветеринарным рейсом. В пути посетил Яр-Сале, Сеяху, увидел огни Сабетты и бегающего по тундре белого медведя. И оказался с незнакомыми людьми почти в тысяче километров от дома. На стойбище.
Одинокий чум в пасмурной тундре
Окраины тамбейской реки Тыпэртяяха, притока Нядаяха. В 30 километрах севернее Карское море. Сереет чей-то чум. Вертолёт высадил нас и с рёвом улетел на юг, обдав горячим «дыханием» и поднятым с земли мусором. Пока борт набирал высоту, мы вжимались в рюкзаки и тюки, сваленные в кучу, чтобы не разлетелись.
Потом наступила тишина. Сыро, гуляет прохладный ветер, а под ногами карликовая трава. Нас заберут дня через три, если полярные дожди не прижмут авиацию на земле.
Знакомимся. В бригаде все ненцы – молодые парни, кроме одного приезжего врача из Магнитогорска.
Летний чум стоит на возвышенности, продуваемый ветрами. Не видно ни детей, ни женщин. Одни мужчины, четыре ненца. Глава рода – Алексей Вэнго. Ему 55 лет. Остальные тамбейцы на стоянке – его сыновья. Оленеводы все жилистые. Их малицы потрёпаны, а мозолистые руки обветрены.
По периметру стойбища выставлены нарты с зимними нюками для чума, запасами, несколько снегоходов и каркасы балков на полозах. Парочка оленегонных собак. Такая семья считается небогатой, но и небедной по здешним меркам. Оленей возле жилища мало. Вэнго потеряли часть поголовья зимой, из-за бескормицы, вызванной гололёдом.
– Почти все мои олени пали. По оврагам и холмам лежат их трупы, – говорит Алексей Такочевич.
До зимы остаётся полтора месяца. Земля скоро умрет – так тамбейские тундровики называют подступающее межсезонье. В долгий сезон арктических холодов Вэнго и его сыновья вступят с полусотней оленей.
И вокруг стойбища по ночам бродит огромный белый медведь…
Как Вэнго оказались на краю земли
Фамилия Вэнго переводится на русский как «собачье ухо». Её полное произношение, без искажения – Вэнонгха. Многочисленный род Вэнго обжил Тамбейскую тундру сотни лет назад, уйдя в 18 веке с юга Ямала на север полуострова. До этого ненцы жили только до реки Сеяха. Первое время каслали в Тамбейские тундростепи на лето. Но потом остались насовсем. Другие Вэнго, в поисках пастбищ, добрались до Таймыра.
Зачем оленеводы поселились на краю Ямала? Среди злых ветров и символического лета – там, где не растёт ни одно деревце.
Оказывается, в Тамбейской тундре много сочных трав и солоноватых ручьев, мало гнуса. После летнего откорма на севере Ямала олени становятся самыми жирными на арктических просторах. Солёную воду они любят. Ненцы даже пригоняют стада к Карскому морю, чтобы скот вволю напился.
Сегодня в Тамбейской тундре стоят чумы 118 ненецких семей. Они живут на расстоянии нескольких десятков километров друг от друга. Например, стойбище брата Алексея – Вадима, в 20 километрах от его чума. Дальше обитают люди из рода Окотэтто. Южнее – чумовища Никиты, Радика и Лома.
Забрали ненца в армию
В далёком 1966 году в Сеяхе родился Алексей Вэнго. Его отец и мать работали в посёлке - базе Заполярной геологоразведочной экспедиции. Но дед и бабка жили в чуме, в Тамбейской тундре. Тогда быт оленеводов был аскетичным. Генераторов и снегоходов не было. «Бураны» дошли до тундры на излёте 1970-х годов. Ездили тамбейцы на оленях. За продуктами отправлялись на фактории Дровяная и Тамбей, или в саму Сеяху – за две сотни километров. Запасы приходили каждый год на корабле. О продуктовых рейсах для оленеводов на вертолётах, как сегодня, не было и речи.
Алексея Такочевича тянуло из посёлка в тундру. Но перед возвращением на круги своя парня забрали в армию. Отправили ненца в уральскую глубинку, в Свердловскую область.
– Когда призывали – мне интересно было. Я хотел попасть в пограничные войска. Но шел набор в стройбат. Из Тюменской области забрали 200 человек. Брали всех: косые – не косые, хромые – не хромые. Один русский из деревни в обморок падал. Но сказали, что он здоровый. План есть план, – вспоминает оленевод.
В армии Вэнго было интересно знакомиться с культурой и языками других народов. Оказалось, что в ненецкой речи и в языках тюркских народов полно одинаковых слов, но языки хантыйцев и коми Алексею были непонятны.
На родной Ямал он вернулся с 3 тысячами рублей, заработанными в стройбате. В пересчёте на современный курс это где-то 1,5 млн. Его ждали - пастухи передали по рациям, что летит. Алексей устроился в Сеяхинский совхоз охотником, получил оленей и нарты. Ловил песцов капканами, кладя туда кусочки мяса. Жил тундрой, пас скот. Женился, но семья распалась – женщину тянуло в посёлок, где она и осталась.
Новый брак. Один за другим у Алексея и Зои на свет появились трое сыновей и дочка. Семья ждала двойню, но….
– Один сын родился, а второй нет. Пурга сильная была… санитарный рейс не вылетел, – уходит в прошлое глава семьи. - Жена умерла.
Шли годы. Сыновей забирали в школу-интернат, в армию. Но молодые Вэнго не обменяли тундру на посёлок или Салехард. Почему? Кочевье ненцы называют настоящей жизнью.
Свалка и "колодец”
– Лёгкой жизнь не должна быть. Оленя каждый день надо пасти. Если не будешь пасти, он диким станет, уйдёт, ты без стада останешься, – по-философски разъясняет Алексей Такочевич.
Мы сидим на поленьях перед балком, морось, но хозяин стойбища словно не замечает непогоду.
С середины августа тундровых забот становится меньше. Июль с гнусом и оводами ушел в прошлое. Панты срезаны. Вакцинация от сибирской язвы состоялась. До свирепого декабря, с его морозами и тьмой ещё далеко. Осенью нормально, подчеркивают тамбейцы.
Раньше Алексей Вэнго жил севернее окрестностей реки Тыпэртяяха, притока Нядаяха, что впадает в залив Преображения. От пролива Малыгина его отделяло 14 километров тундры. Он откаслал подальше от Карского моря, в глубину Ямала. Даже оставил балки. На старом месте обустроился его брат Вадим. До зимнего падежа он владел 800 оленями.
До семьи Алексея здесь пасла скот бригада оленеводов. Они оставили мусор в оврагах – горы опорожнённых бутылок, железяки. Главу семьи этот факт огорчил.
С трёх сторон чум огибают овраги, в них сочатся или бегут ручьи. Пить из них нельзя – вода солоноватая. Нормальная вода есть весной, в июне, когда талые снега заполняют русла. Для кухни и помыться таскают воду из большой ямы на болотце. Там талая вода застаивается надолго. На вкус не очень, но после кипячения годная. Идти до «колодца» метров 200-300.
Сам чум – летний. От зимнего он отличатся тем, что верхние нюки из брезента, а не из шкур. Дощатый пол частично разобран, чтобы его не пачкали – мужчины постоянно ходят в сапогах по сырой земле. Настил оставлен по периметру – там, где спят.
Печку ставят только на зиму. Летом ее заменяет открытый живой огонь – очаг. Чайник кипятят, подвесив за тросик к потолку. Варят мясо или кашу в котле. Дымит нещадно, аж глаза режет. Для обогрева его не поддерживают.
Про дрова надо сказать отдельно: они в Тамбейской тундре не «растут» от слова совсем. Раньше ненцы запасались плавником на берегах Карского моря. Собирали целые аргишы. Позже стали вывозить брёвна на снегоходах. Зимой дерево доставляют на побережье и к факториям по зимникам на КамАЗах. Безвозмездно – от округа.
Неподалёку от входа – загон для оленей. Там привязывают к нартам ездовых оленей, считают стадо. Загоняют поголовье на вакцинацию от сибирки и биркование. Лечат.
На стойбище есть тарелка спутникового интернета. Её купили на месторождении у русского мужика и платят за доступ в сеть 2500 рублей в месяц. Общаются по WhatsApp с роднёй. Приглашают их на пир – есть сырое мясо и пить кровь, когда задушат оленя. Есть в чуме и ноутбук, хранят в нём архивные фото. Сыновья в Салехарде, моменты из кастлания.
Всё имущество оленевода: олени, собаки, чум, нарты, техника, генератор, сети для лова рыбы и бензопила. Одежда. Часть подсобной техники выдаёт округ вместе с кочевым пособием. Другая часть приобретается за счёт хозяйства и рыбного промысла.
Сколько рыбы дают за важенку?
Кормят кочевников в основном олени, а охота и рыба – лишь сезонное дело. Промысел на песца невыгоден, за их шкуры мало платят, мех выходит из моды.
Летом бьют на озёрах гусей. Топят их жир, делают припасы. Во время трапезы в жир макают кусочки оленины. За все лето жара в Тамбейской тундре стоит 7-10 дней, жир не успевает портиться.
Сетями и неводами ловят щокура, хариуса, сырка, нельму и омуля – в прибрежных реках и в проточных озёрах. Далеко не все водоёмы в тундре живые, полно мёртвых озёр. С лодок не добывают. Когда промышляют, то занимаются этим не один день. Спят не в чуме, а в палатке. То, что вытянули – солят в бочках про запас. Едят сами и продают, меняют. Соседям, изредка газовикам или вахтовикам.
Бартер таков: за важенку отдают 50 килограммов рыбы, а за быка – 70 килограммов.
Богатство оленевода – его стадо. “Нет оленей – ты не человек, нет у тебя нормальной жизни”, – часто повторяют ненцы, как тундровые, так и поселковые. Тамбейцы редко пасут огромные стада. Среднее поголовье 150-200 голов.
Семейство Алексея Вэнго до зимнего падежа пасло, по их словам, 250 оленей. Сам Алексей Такочевич говорит, что оленей никогда много не имел. Вообще говорить полное количество оленей считается у кочевников плохой приметой.
Отъевшихся на пастбищах оленей семья сдаёт на забойку. Вырученные деньги уходят на технику. Например, сдали 70 голов и купили снегоход. В 2014 году Алексей приобрёл «Yamaha Professional» (раньше были «Тайга», «Буран»). Выбирают подержанную технику осторожно. В посёлках продают и «утопленников» – побывавшие в майнах снегоходы. Или вездеходы с дефектами.
Летом дополнительный заработок семье несут панты. За килограмм на ямальском рынке дают около тысячи рублей. Вэнго часто меняют панты на продукты – рис, гречку, сгущенку, сахар, чай. Покупать это на факториях дорого, например, пачка крупы стоит 200 рублей.
Пасти оленей в Тамбейской тундре безопасно. Волки-разбойники перевелись, как только на полуострове люди обзавелись скоростными «Ямахами». Белые медведи не трогают оленей. Опасность представляют песцы: бродят по тундре, воруют яйца и птенцов птиц. Неравнодушны полярные лисицы и к парнокопытным.
– Песцы бешеные бродят. Когда олень уснёт, песец его кусает, – рассказывает хозяин чума.
Без женщин трудно на краю земли
Вдовец Алексей Вэнго ведёт хозяйство вместе со старшими сыновьями – Анатолием и Андреем. Единственная дочка Эля живёт с большой семьёй его брата – Вадима. Воспитываются у родственника и еще два сына Артём и Роман, часто приезжают помогать отцу.
Взрослые парни ещё не нашли себе пары. После школы-интерната или колледжа молодых ненок затягивают посёлки, они меняют чум на комфорт и легкую работу. Считается,что в тундре прекрасная половина быстро старится. Поэтому тридцатилетний одинокий оленевод сейчас типичный образ.
– Нет женщин, – с неизменной улыбкой произносит Анатолий Вэнго.
Мужской состав семьи накладывает отпечаток на быт. Кроме окарауливания стада, ремонта нарт, починки снегоходов и добычи рыбы, приходится самим готовить и колоть дрова. Куча времени уходит на починку одежды из оленьих шкур.
Традиционное одеяние – малицы, гуси, меховые чулки – для тундровика отдельный разговор. Кропотливой выделкой шкур и пошивом заняты женщины. Например, для малицы нужно долго обрабатывать четыре шкуры.
– Без жены плохо. Малицу некому сшить, приходится покупать. Малица в тундре 30 тысяч рублей стоит. Обычно я 20 тысяч даю, а остальное шкурами предлагаю, – говорит Алексей Вэнго.
Пример этой семьи наглядно иллюстрирует предупреждения ученого Юрия Квашнина. В книге «Ненецкое оленеводство в XX – начале XXI века» он писал так:
«Оленеводческое хозяйство, в идеале, представляет собой неразрывную цепочку, состоящую из мужа-хозяина, жены-хозяйки и детей-наследников. Из полноценной семьи, которая кочует по тундре и владеет определённым количеством оленей и собак. Выпадение одного из звеньев из цепочки ослабляет или разрушает хозяйство. Потеря жены для оленевода означает, что помимо присмотра за оленями, он вынужден заниматься и всеми делами в чуме».
В общем, сложно в тундре без женщин.
Продолжение следует.
«Красный Север» узнал, как семья Вэнго борется с нашествием белых медведей, и почему гибнут олени на Ямале.
Редакция благодарит Службу ветеринарии ЯНАО за транспортную поддержку.
