Новости
Тамбейский дневник. Путешествие к белым медведям и далёким чумам
Вертолет с грохотом входит в плотный туман. Иллюминаторы заливают потоки воды. Умирающая из-за перевыпаса оленей ямальская тундра и бесконечные озера пропадают из поля зрения. Когда появляется просвет, сквозь клочки облаков вижу, как на земле гигантскими прыжками несётся белый медведь... Впрочем, особого ажиотажа на пассажиров – ветеринаров и ненцев, зверь не производит. Тамбейская тундра кишит медведями. Оленеводы живут бок о бок с хозяевами Арктики. И мы летим к ним.
Тамбейская тундра – самая северная на Ямала. Там лютая зима и мгновенное лето. Карликовая растительность. Только одна деревушка – Тамбей. На огромных пространствах живёт 118 семей кочевников. Зимой их стада сильно поредели – первые снега залил дождь, а затем ударили морозы. Бескормица выкосила тысячи животных. Тех, что выжили, в середине августа, вакцинируют от сибирской язвы.
Курс на край земли
...Путешествие в Тамбейскую тундру началось в Салехарде. До неё от линии Полярного круга около 800 километров по воздуху.
Ранним воскресным утром я ждал, сидя на рюкзаке, рейс компании «Ямал» для салехардского Центра ветеринарии. Знойно, но пасмурно. Прогноз погоды обещает многочасовые дожди на Ямале, начиная с Нового Порта. Шансов улететь – пятьдесят на пятьдесят.
Но борт поднялся. Разноцветные дома Салехарда пропали из вида. Последние клочки сибирской тайги начали переходить в тундровые болота, а затем в заливные соры, протоки и острова. Берега из няши. Мутная Обь несёт свои мрачные воды к морю. Река светлее только на песчаных банках или там, где течение успокаивается. В тальниковых лесах мелькали потаённые домики рыбаков и охотников. Места богатые живностью. Встречались катера промысловиков. И баржи, доставляющие дефицитный груз в северные посёлки.
На резко врезавшемся в Обь холмистом мысе красуется нарядное село Салемал. Вокруг густой лиственничный лес. Живёт в селе тысяча человек, в основном, русские и ненцы. Поселение основали промышленники из Тобольска ещё в 1896 году. Окрестные воды богаты муксуном, чиром и чёрной рыбой.
Густел ямальский лес
Летим дальше. Начинается Ямал, полуостров-гигант. Мир оленеводства и сердце газовой добычи. Под ногами сплошные озера, болота и лиственничная лесотундра.
Отдельные лиственницы переходят в рощи, а в поймах изгибающихся рек даже в роскошные леса. Плюс есть обширные заросли ивняка. На фоне этого природного буйства мелькают чумы и балки оленеводов. Чернеют вездеходные дороги.
Приземлились в райцентре Яр-Сале, известном продукцией из оленины. Местные называют село «Яр-Салями». Живёт здесь, по словам старожилов, 7-9 тысяч человек. Большинство поселенцев – ненцы, затем идут русские, полно иностранцев-вахтовиков. По окраинам снуёт строительная техника. Яр-Сале расстраивается. Из тундры сюда стекаются молодые кочевники, переходящие на оседлую жизнь.
После окружной столицы с её изнуряющей летней жарой, как в бане, в ямальском райцентре прекрасная погода. Где-то 15 градусов тепла и нежный ветерок. Он колышет густую траву. Для меня – выходца из арктического Мурмана, здесь приятно.
Впрочем, наслаждаться климатом некогда. Местные ветеринары знают, что на борту репортёр, и спрашивают, где меня высадить. По Ямалу работает несколько прививочных бригад. Одна движется на «трэколе», еще две перебрасывают от стойбища к стойбищу на вертолёте. Прошусь ближе к Карскому морю. Ну, хорошо – меня оставят около пролива Малыгина. Врач Гульнара Рогалева обещает холодную погоду.
Над озером Ярато
Взлетаем. Борт взял курс ближе к центру полуострова. Постоянных населённых пунктов на пути нет. Но через 50 километров мелькает большая фактория Порц-Яха. Здесь продают товары тундровикам, выпекают хлеб. Весной мимо идут кочевья. Осенью пригоняют стада оленеводческого хозяйства «Ярсалинское». Пересчитывают головы в двух коралях. Выбирают животных на забой.
И снова дикая тундра на десятки километров. Периодически попадаем в дождевые облака. Иллюминаторы цепляют воду.
В неожиданном просвете виден огромный водоём свинцового цвета. Его ширина – более двадцати километров. Озеро Ярато-1. Крупнейшее в округе и 50-е по площади в стране. Дна не видно, значит, глубокое. Полно рыбы. Где-то на берегу есть одноименная фактория.
И ещё – именно в окрестностях самого крупного за полярным кругом озера летом 2016 года вспыхнул дремлющий очаг сибирской язвы. Ранее там регулярно вымирали олени, есть моровые поля. Инфекция просыпается из-за жары – такой, какая пришла во время последней вспышки, унёсшей жизни нескольких тысяч оленей. Мрачно.
Затем пейзаж не меняется сотни километров – травянистая тундра с примесью кустарника. Изредка остаточные леса по берегам широких рек. Полно озёр, одни – прозрачные, другие – желтые. Много песчаных урочищ.
Ямальская тундра испещрена песчаными и жухлыми участками. Пески появляются на месте покинутых стойбищ. Стада домашних оленей выедают ягель и травы. Тонкий слой почвы вытаптывают копытами. Под ним – песок и высохший морской ил. Сильный арктический ветер завершает эрозию почвы. Растительный покров тундры умирает.
Сеяха: самый большой интернат
Справа по курсу вновь показалась широкая полоса воды. Обская губа – жители прибрежных сел именуют её морем. С одного берега никогда не видно другого. Даже в ясные часы.
Вертолёт приближается к порту Сеяха. Село в основном населяют ненцы, всего здесь три тысячи человек. В конце августа из тундры свозят школьников в интернат – на учебу. В остальном, Сеяха – типично ямальский посёлок: огромные ёмкости для горючего, разноцветный новострой и старые «деревяшки». Посеревшее от старости кладбище прямо у вертолётной площадки. Плюс шальной ветер. Карликовые ивы и густая трава. Арктика.
И ещё на берегах реки Сеяха накопилось огромное количество железного и деревянного мусора. Размах свалки виден только с воздуха. На уборку приезжают волонтёры, в тот день молодежь как раз ждала борта в Салехард.
Недолго общаюсь с Михаилом Окотэтто, предпринимателем и председателем Союза общин коренных малочисленных народов Севера. В Сеяхе у Михаила самый северный на Ямале огород. Он выращивает в парниках огромные огурцы и помидоры. И, наверное, прижил самую дальнюю на полуострове елочку.
Когда наш борт заправили керосином, подошли проводники – помогают общаться с кочевниками. Это поселковые парни Герман Лаптандер и Василий Окотэтто. Родились в тундре, потом перебрались в Сеяху. Где-то в тундрах их олени всё ещё пасутся у родни.
– Хватит шокировать тундровиков и тундровичек шортами, – говорит мне ветеринарный врач Гульнара. В Сеяхе ещё тепло, +12-14 градусов по Цельсию. Но в Тамбейской тундре климат будет явно суровее.
Огни Сабетты и прыжки белого медведя
Внутри вертушки разговаривать друг с другом невозможно. Мы с проводником Васей орем друг другу на ухо короткие реплики. Про оленей, медведей, погоду и дефицит сигарет в тундре. Из других развлечений – пробираться к иллюминаторам по разные стороны салона и разглядывать тамбейские края.
Подлетаем к легендарной Сабетте. Огромный вахтовый посёлок на берегу Обской губы и завод по сжижению природного газа «Ямал СПГ». Издалека он угадывается по гигантскому факелу. Палят попутный газ.
Близко к самой Сабетте мы не подлетаем. Окрестности месторождения испещрены автомобильными дорогами, качество которых видно даже из облаков. Высокие отсыпки, плотно подогнанные бетонные плиты. Мосты. Полно второстепенных грунтовок. Рядом аккуратные опоры линий электропередач. Путепровод с кустов скважин. Далее – разбросанные по тундре объекты.
Пилоты меняют курс – идём в глубину Ямала. Севернее вахтового городка встречаются газовые комплексы. Есть и крошечная фактория Яхады-Яха – одна из самых северных факторий на Ямале.
Склад бензина. Продукты в магазин доставляют по зимнику, а пока его нет – по воздуху. Поблизости живут десятки семейств оленеводов.
Входим в плотную облачность, затем вертолёт садится прямо в тундре. Надо забрать прививочную бригаду, которая уже обработала стадо. Выбегаем. Под ногами хлюпает сырая почва. Быстро грузим палки для кораля, вещи, рулоны дорнита. Едко пахнет давно не мытыми телами.
Летим дальше. Нахожу общего знакомого с одним из ветеринаров – новопортовцем Кириллом Лысенко.
– Смотри! Белый медведь! – вдруг наперебой кричат проводники. Они замечают огромного зверя между клочками низких облаков. Острота зрения ненцев снова поражает.
Могучее животное галопом несется по тундре. До моря километров 20-30. Но, говорят, хозяева Арктики забираются и на три сотни километров южнее, в район Сеяхи. Становится жутковато.
Ветеринаров забрасывают на стойбище, другую бригаду везут дальше. Меня оставляют с ними. Летим недолго, до окрестностей реки Нядаяха. Это неподалёку от пролива Малыгина. Видимость плохая, пасмурно. Градусов 5-6 выше нуля. Лето переходит в осень, дует арктический ветер. Хозяин чума Алексей Вэнго сразу предупредил, что к стоянке ночью подходил белый медведь. Вокруг валяются кости павших оленей. Мы здесь надолго.
Продолжение следует.
В следующей части расскажем, как ненцы умудряются жить на вечной мерзлоте бок о бок с медведями и почему вымирали олени.
Авторы
Михаил Пустовой
Журналист
Темы
Поселок Яр-Сале