обновлено: 07:11, 02 февраля 2023
Происшествия
На Ямале преступника-подростка не могут заставить вставать с дивана
На Ямале преступника-подростка не могут заставить отбыть мизерное наказание. Не помогают ни уговоры, ни даже обращения в суд.
В Салехарде на учете в уголовно-исполнительной инспекции больше двухсот человек, осужденных без лишения свободы, и всех надо проверять ежемесячно. Пару раз в неделю сотрудники инспекции отправляются в поездки по вечернему городу.
– Складывается ощущение, что мы у них чаще бываем, чем у себя дома, – улыбается старший инспектор УИИ Ирина Чумакина. – Всех надо посетить по месту жительства и на работе. Пока проверишь, месяц закончится, и нужно снова ехать.
В компании с сотрудницей инспекции и участковым журналисты выезжают в рейд. В списке – больше десяти адресов. Львиная доля принадлежит осужденным к ограничению свободы. Всем им запрещен выезд за пределы города. У некоторых есть и другие ограничения – например, обязательно ночевать дома, не посещать развлекательные заведения и места торговли спиртным на розлив.
– В целом это наказание очень похоже на условное осуждение. Та же регистрация у нас, такие же ограничения на смену места жительства и работы… — объясняет Ирина Чумакина. — Разница лишь в том, что «условникам» достаточно уведомить нас, и можно, к примеру, переезжать в другой город. А вот при ограничении свободы — лишь с разрешения УИИ. Многие этого не понимают, потом делают удивленные глаза… Порой их неправильно консультируют адвокаты, а иногда даже и суд: «Вы придете в инспекцию, скажете — они вас отпустят». Но мы отпустить не можем. В законодательстве очень ограниченный перечень поводов для этого. Прокуратура за соблюдением закона постоянно следит и регулярно наказывает нас.
Подопечного проверяли… в дыре
Мы прибыли по первому адресу. Инспектор с участковым отправляются в дом вдвоем, журналистов оставляют снаружи. Живущий здесь северянин формально еще ни в чем не виноват. Идет следствие, и в многоэтажке на улице Арктической он содержится под домашним арестом. В таких условиях, конечно, обитают далеко не все подопечные УИИ. Сотрудники не хуже бывалого таксиста знают все самые неприглядные уголки города.
– Лет, наверное, десять назад стоял у нас на учете гражданин… – рассказывает водитель, пока мы ждем у подъезда. – Переулок Островского на Комбинате знаете? Мы с бывшим коллегой ездили к нему туда. «Дом» – постройка деревянная, мусорная яма. Буквально мусор в нее ссыпали. Он там дыру сделал и в ней жил. Дышать невозможно… Ничего, ходили проверять.
Тем временем сотрудница инспекции с полицейским возвращаются.
– Мужчина не местный, из Нового Уренгоя. Просто следствие идет в Салехарде, так что снял тут квартиру. При этом сначала ему совсем запретили выходить на улицу. А у него в городе ни родных, ни друзей, живет один – надо же хотя бы еду себе покупать, да еще заболевание… Адвокат обратился с жалобой, разрешили два периода для выходов в день, по два часа – полегче стало, – рассказывает инспектор. На самом деле контролировать передвижения этого подследственного в УИИ могут и с помощью браслета на ноге, но даже техника не освобождает инспекторов от обязанности регулярно навещать подопечных.
Через пять минут останавливаемся у ветхой «деревяшки» в центре города. Один из ее жильцов, осужденный за кражу, образцово отбыл часть срока в колонии. Потом наказание смягчили, заменив ограничением свободы. Работу горожанин уже успел найти – пока без оформления. У многих с этим большие проблемы, констатируют сотрудники: мало кому нужны такие кадры. От безденежья и уймы свободного времени порой и начинает виться дорожка к следующему преступлению…
Но, как ни вини тянущие на дно социальные условия, некоторых ямальцев даже после приговора трудно наставить на путь исправления, признается Ирина Чумакина:
– У меня есть на учете несовершеннолетний — 16 лет, — приговоренный к обязательным работам. Ему дали всего 60 часов. Казалось бы, потрудись — и все, свободен. Но на работу он не ходит. Мы раз вышли в суд, два вышли… После первого заседания ему судья четко, глядя в глаза, сказала: «Вот когда тебе исполнится восемнадцать, я тебя посажу». И если до этого мы кое-как, по часу «выжимали» из него эти работы, то после все поменялось. Раньше прятался — сейчас уже не скрывается. Пытаешься с ним поговорить, а в ответ: «Вам отказали в суде, что вы от меня хотите?» Только сегодня была у него. Даже с дивана не удосужился встать, один глаз приоткрыл, расписался не глядя. И как мы должны исполнять этот приговор?..
Мать не пускает ФСИН на порог
Судебная система в последнее время относится к осужденным куда гуманнее, констатирует инспектор. Раньше, если человек нарушал условия, на которых его оставили на свободе, итог был закономерен: предупреждения, суд, возложение дополнительных обязанностей, продление испытательного срока – или, как последняя мера, замена наказания отправкой в колонию.
– Сейчас нам, как правило, отказывают. А это уже влечет за собой последствия. Раз «прокатило» — так и второй раз повезет, ничего не будет! Это наши подопечные уяснили.
Дома мы находим еще двух осужденных. Один занят делом – раскраивает натяжные потолки. Второй гордо демонстрирует деревообрабатывающую мастерскую в одной из комнат. Люди при деле – и претензий к ним у инспекторов нет, хлопот не доставляют.
А вот очередную дверь открывает знакомый гражданина, только поставленного на учет. Оказалось, тот указал этот адрес как домашний, но сам живет в другом месте. Еще нескольких застать дома не удается. Навещаем учительское общежитие (брови коллеги удивленно приподнимаются) – жильца не оказывается в комнате. На Комбинате несколько минут пытаемся достучаться до другого осужденного. Тот, видимо, еще не вернулся с работы.
Подъехав к дому на Гидропорте, просто разворачиваемся во дворе и движемся дальше. Здесь живет 23-летний горожанин, который выслушал приговор за хранение наркотиков. В окнах квартиры темно – значит, нет ни его, ни матери. А если бы и были, проверить этого салехардца не так-то просто, говорит инспектор.
– Могли бы просто не открыть. Тут у мамы очень интересное отношение, она категорически против наших посещений. Подойдет, в глазок глянет – и уйдет дальше телевизор смотреть: «Стучите-стучите». Сколько хожу – раза три попадала внутрь.
Как бы то ни было, на следующий день и те, кого мы не нашли, и многие другие навещают инспекцию сами: подошла дата обязательной отметки. Но и тут без эксцессов не обходится. В соседнем кабинете инспектор настойчиво убеждает телефонного собеседника не пренебрегать обязанностью. Судя по ее репликам, тот отлеживается дома и ему сейчас нехорошо. Причину тоже можно предположить.
Приходящие же люди не слишком разговорчивы, а фотографироваться, хоть бы даже и со спины, отказываются наотрез. Только одна девушка — ее пригласили проверить браслет, сигнализировавший о повреждении ремня (как оказалось, ложно), — согласилась показать сторожевой гаджет. А за что он на ней оказался, рассказывать уже не стала.
– Нет, снимайте лучше тех, кто в первый раз приходит, – мотает головой мужчина лет сорока.
– А у вас который?
– Девятый… Каждый раз себе говорю, что последний.
