Три наставления от долгожительницы с Ямала, прожившей 100 лет в тундре | «Красный Север»
0°C

Новости

Три наставления от долгожительницы с Ямала, прожившей 100 лет в тундре

Просторная комната в многоэтажке, у окна в инвалидном кресле – одинокая старушка. Одинокая не потому, что про нее забыли близкие, напротив, рядом постоянно кто-то есть: заботливая дочь, внуки и шумные правнуки. Одинокая потому, что ей 104 года… Многое из того, что наполняло ее жизнь, осталось где-то там, в избушке, на островке в 40 километрах от Салехарда. И вернуться туда можно, лишь окунувшись в воспоминания. 


Видео: Владислав Мояк

– Я родилась в предгорье Уральских гор, на стойбище. Появилась на свет во время каслания… – так начала свой рассказ долгожительница Марина Гавриловна Тоболько. 

Беседуем мы в Аксарке, в доме ее дочери Тамары Семёновны. Она же переводит: мама говорит на смеси хантыйского с ненецким. Всю жизнь долгожительница провела в тундре, и только в прошлом году ее уговорили перебраться в поселок – и то из-за травмы. 

– В июле она сломала тазобедренную кость – хотела отогнать собаку, да нечаянно упала… Мы ее в больницу привезли – ходить не может. Пришлось уговорить, чтобы осталась в Аксарке, у меня, – рассказывает Тамара Семёновна. 

С будущим мужем свела… простуда

Юность нашей героини сильно «встряхнули» последствия революции, добравшиеся и до тундры. Во времена коллективизации тундровиков переселяли на берег Оби и заставляли вступить в колхозы. 

– Я была путеводителем. Сопровождала караваны нарт с продуктами из селения Пуйко в Салехард. Рыбу сдавали на рыбозавод, что-то продавали на ярмарке, – говорит долгожительница. 

Однажды Марина сильно заболела, простыла. 

– Ее вылечил мой отец. Взамен она должна была выйти за него замуж, – рассказывает Тамара Семёновна. – У отца тогда была семья: и дети, и жена, только она сильно болела, и он знал: если случится несчастье, будет замена. Когда первой жены у отца не стало, детей на воспитание взяла моя мама. С тех пор они начали жить вместе. 


Супруг Марины Семён был слепым: в детстве без спроса взял ножницы, его толкнули – потерял один глаз. Второй со временем перестал видеть. 

– Мама была его глазами, – говорит дочь. – На лодке он за веслами, она – рулевой. Но он всю местность помнил: есть тут дорога справа? А вот это дерево? Значит, верно идем... Также на нартах… Слух у отца был очень хороший, каждый звук мог различить. Даже если заблудились, подсказывал, куда ехать. Но, несмотря на это, он всё равно считался нетрудоспособным… 


А нетрудоспособному в колхозе работать не положено – показатели портит. Из Пуйко семью стали выгонять. Помешали они и под Белоярском, где недавно построили совхоз. Тогда они перекаслали на небольшой островок на Оби, чтобы не мешать никому. Там у семьи до сей поры стоит старая избушка, в которой живет младший сын героини. 

Первые дети погибли в эпидемии

За свою большую жизнь Марина Гавриловна родила десятерых детей. Дочь Тамара Семёновна – девятая, сейчас ей 56. Первые двое малышей погибли очень рано: по тундре ходила эпидемия то ли тифа, то ли кори – уже не помнят. 

– Порой увидишь в тундре чум: вроде стоит, а дыма из трубы нет. Знать, семья уже погибла. Хоронили их прямо там: стыковку убирали, чум падал, накрывал их, получалась могилка, – говорит Марина Гавриловна. 


Папа петь любил, будил песнями

– У нас отец был очень певучий, – вспоминает Тамара Семёновна. – Утром просыпаешься, мама печку топит, а он спину греет и песенки напевает. Всех будит, каждого называет по имени, чтобы вставали быстренько. Родители всегда разговаривали на двух языках: он – на ненецком, хотя и хант, она – на хантыйском, хотя ненка. 

Мы с сестрой не верили, что отец не видит. Бывает, он сети плетет, мы подкрадемся: с одной стороны дернем, с другой – он молчит. А потом как прикрикнет, обеих по имени назовет. Мама ругала за такие шутки, а папа прощал, говорил: «Это же дети». Старшие с ним очень уважительно общались… 

Ягушки из оленьих ушек и беличьих спинок

Счастье для Марины Гавриловны – когда все дети обуты и одеты. Рукоделие всегда было ее любимым занятием. Однажды исполнила свою мечту: смастерила ягушку из оленьих ушек. Долго собирала их, сортировала серенькие и темненькие. Такая одежда на всю жизнь, никогда не испортится. В другой раз сшила ягушку из беличьих спинок. 

– Раньше белок в тундре было очень много, – вспоминает дочь. – Старший брат любил на них охотиться, всегда привозил 10–15 штук. А чтобы ягушку на взрослого человека сшить, надо шкурок 200. Собирала она их два года, а на третий сшила эту ягушку. Сейчас ее внучка носит. 


Где эти маленькие человечки?

После того как детей стали брать в интернаты, для тундровиков началась череда открытий. 

– Когда мы впервые увидели радио, – вспоминает Тамара Семёновна, – нас припугивали маленьким человечком: мол, выйдет и отругает, если будете шуметь. Мы без спросу его открыли, но никого не нашли. Потом появился телевизор. Мы понимали: тут-то человечек точно есть, но как он туда вмещается? Мы с братом раму сняли, телевизор разбирали, смотрели, где этот человечек находится, но и тут никого... Потом нам досталось, конечно… 

Горе не зря дано

Когда в жизни возникали трудности, Марина Гавриловна не сетовала – постепенно понимала, что этот урок был дан ей не зря. Единственное, что до сих пор не дает ей покоя – утрата детей. Средний сын в гости поехал, попал в ветер, лодка перевернулась… Второй сын умер после серьезной операции на позвоночнике. 

– Я ему всё время говорила: «Не поднимай тяжести», – вспоминает героиня. – А он твердит, что без работы не может… Дети взрослеют и маму уже не слушают… 68 ему было. С малолетства рыбачил, тягал сети. А рыбацкое дело – непростое: постоянно у проруби на морозе, план надо перевыполнить, а это же всё на спину действует… 

На радость, а не на беду

Поэтому сейчас главное наставление долгожительницы молодежи – слушать родителей, они плохого не пожелают. 

– Я желаю, чтобы они были мудрые, прислушивались к старшему поколению, к брату с уважением относились, чтобы они работали, берегли природу, здоровье чтобы у них было. Во-вторых, чтобы были добрыми и делали то, что им по душе. У кого есть олени, чтоб оленей берегли. Кто на лодке ездит, чтоб без приключений, на свою радость, а не на беду. В-третьих, чтобы не было плохих привычек. Те, кто пьют, пусть делают это в меру, по малой дозе, а не месяцами и неделями. А те, которые курят, – это слабость, ее можно преодолеть. А насчет наркотиков, я не знаю, что это такое… 


Окно и только…

– К домовому житью она уже привыкла, потому что на острове они тоже не в чуме жили, а в избушке, – говорит Тамара Семёновна. – Правда, там холодно, когда утром встаешь, а здесь тепло... Первое время она спрашивала: «Как так можно, чтобы постоянно было тепло?» Я отвечаю: батареи греют круглосуточно, как печка, не потухают. Она умеет пользоваться газом, зато я не умею. Ей постоянно хочется на улицу, без нее не может. Я ей окно открываю, но сквозняк начинается, она простывает и кашляет. 

А чтоб на улицу вывести – столько мороки. Постоянно нужен человек, который поможет. Я обращалась в администрацию, чтобы установили пандус, с прошлого года обещают. Три столба закопали, и всё... Приходишь, говорят: «Мы сделаем, мы обязательно сделаем»… Летом я ее спускала на крылечко, а потом ждала соседа, помогал поднять. Но я ж не могу каждый раз его беспокоить… И в администрации над душой стоять не хочу.


0

0

0

0

0

0



Темы

Овцебыки