Все ближе юбилей газовой столицы — в 2025 году крупнейшему городу Арктического региона исполнится пятьдесят лет. Мы уже рассказывали о происхождении топонима «Уренгой» и о легендарном зимнем десанте первопроходцев к месту рождения нашего юбиляра. И вот теперь, уже имея общее представление о тех событиях, обратимся к самым истокам — подвигу сейсмопартии под руководством Владимира Лаврентьевича Цыбенко. Результаты ее работ зимой 1964–1965 годов дали миру структуру Уренгойского нефтегазоконденсатного месторождения, предопределили возникновение огромного северного города. Итак, начнем!

Лето 1964 года было жарким. 10 июля в далекой Великобритании вышел в свет альбом группы The Beatles «A Hard Day’s Night», с которого началась массовая битломания. На концертах ливерпульской четверки особо экзальтированные юные британки, поправ нормы викторианской морали, срывали с себя верхнюю одежду, а после преследовали на улицах четырех одинаково одетых мужчин, дабы прикоснуться к прекрасному.

В те дни в восточной части Ямало-Ненецкого национального округа стояла жара; злобствовали комар и мошка. Срывать с себя одежду здесь никому бы и в голову не пришло, даже если бы на пригорке вдруг появились Пол, Джон, Ринго, Джордж и сбацали свой «Вечер трудного дня».

Река Пур в тот год начала рано и быстро мелеть. Это природное явление особым образом повлияло на дальнейшие события в Надым-Пуровском междуречье. Обмелевшая водная артерия не позволила доставить на юг в поселок Пурпе две баржи с оборудованием для Пуровской группы геофизических партий. Суда поставили до следующей навигации недалеко от пункта Уренгой, в котором тогда проживало всего-навсего… восемь человек.

На баржах в числе прочего был один трактор, два буровых станка, пять балков. Этот «особый» груз чрезвычайно интересовал героев нашего рассказа.

Вот о чём надо песни слагать!

В начале сентября к берегу Пура в районе Уренгоя причалил катер с пятью пассажирами на борту. Они осмотрели вставшие на прикол баржи, оценили фронт работы и сделали то, что ливерпульской четверке и не снилось: с помощью домкратов, бревен и веры в светлое будущее подняли из трюма трактор и опустили его на берег! Вот о чем надо песни слагать! Эти богатыри были работниками сейсмической партии «сп-22» треста Ямалнефтегазразведка.

(Мартынова С. Стабильное предприятие // Энергия Ямала. — Екатеринбург: ОАО «Средне-Уральское книжное изд-во», 2001. — С. 386.; Цыбенко В. Л. «Обувь свою мы пока не сносили» // Энергия Ямала. — Екатеринбург: ОАО «Средне-Уральское книжное изд-во», 2001. — С. 530; Цыбенко В. Л. Открытие века — Уренгой // Советское Заполярье (Тазовский район ЯНАО) — 7 апреля 1981 г. — С. 2)

Руководил ими Владимир Цыбенко. Он доложил руководству, что к зиме все скопившееся на баржах имущество может быть готово к использованию. Цыбенко предложил провести геофизическую разведку от поселка Уренгой на запад в сторону поселка Ныда. Необходимость работы сейсмической партии в этом регионе назрела давно. Еще в 1954 году в Пур-Надымском междуречье работала партия М. Н. Бойцова, а затем в 1956–1960 годах — партия А. В. Андреева из Всероссийского нефтяного научно-исследовательского геолого-разведочного института. Многочисленные поверхностные наблюдения позволили исследователям предположить наличие в недрах группы поднятий, которую они назвали Пуровской. Появилась гипотеза о том, что здесь, на глубине до трех километров, есть огромные выпуклые складки горных пород, в куполах которых образовались природные ловушки для углеводородов — нефти, газа и газоконденсата.

Владимир Цыбенко. Фото: предоставлено из личного архива семьи Цыбенко

В 1955 году на обширной территории между Обью и Енисеем Сибирский геофизический трест провел аэромагнитную съемку. Она подтвердила вероятность поднятий антиклиналей на участке Пур-Надымского междуречья (антиклиналь (Anticlinal) — это аркообразная складка горных пород, направленная вверх (в форме продолговатого купола), в которой может накапливаться нефть или природный газ).

Даёшь антиклиналь!

В 1960 году Надымская опытно-производственная электроразведочная партия 11/60 Ямало-Ненецкой комплексной геолого-разведочной экспедиции под началом Юрия Копелева вылетела на гидросамолете в поселок Ярудей, оставшийся после строительства № 501 «сталинской» железной дороги Чум — Салехард — Игарка. Один отряд провел электроразведку методом магнитотеллурического профилирования западнее населенного пункта, а второй пошел на восток до урочища «станция Ягельная» по оставшемуся профилю трансполярной магистрали. Руководил этим отрядом фронтовик Анатолий Бисеров. В его распоряжении был гусеничный транспортер «ГАЗ-47». Горючие и продукты полевикам доставлял будущий Герой Социалистического Труда, пилот вертолета Ми-1 Николай Белобородов.

(Козлов В. По уренгойскому валу // Энергия Ямала. — Екатеринбург: ОАО «Средне-Уральское книжное изд-во», 2001. — С. 78; Патрикеев Н. Б. Молодёжь в летописи открытий (1950–1970). Историко-публицистический очерк. — Ханты-Мансийск: ГУИПП «Полиграфист», 2003 — С. 72)

В результате работ отряд электроразведчиков Бисерова на участке «река Танопча — поселок Уренгой» выявил в недрах антиклиналь протяженностью более ста километров. То есть они первыми обнаружили то, что ранее только предполагалось!

В итоге геофизических изысканий 1954–1960 годов тюменские геологи выделили к западу от Уренгоя крупную положительную геологическую структуру, которую одни назвали «Нижне-Пуровский вал», другие — «Уренгойский вал». Наверняка они помнили гипотезу о «Пуровском хребте», которую еще в начале 1940-х годов выдвинул геолог Владимир Сакс.

Смелость берёт месторождения

В 1961–1963 годах партия Анатолия Бугаева провела площадную съемку Надым-Пуровского междуречья методом магнитотеллурического профилирования. Геофизики подтвердили наличие здесь месторождения! В 1963 году Копелев написал начальнику Тюменского территориального геологического управления Юрию Эрвье докладную записку. В ней он обосновал возможность и необходимость бурения первой опорной скважины на Уренгойском вале. Однако предложение Юрия Копелева было отвергнуто Львом Ровниным и Львом Цыбулиным — главным геологом и главным геофизиком Тюменского территориального геологического управления. Они указывали на то, что по этому району нет данных сейсморазведки. В 1963 году Эрвье пришлось отказать Копелеву.

(Соломина Л. В. «Лето 1960-го для разведочной геофизики на Ямале было пиковым» (О применении новых методов разведки месторождений углеводородов на севере Западной Сибири в конце 1950-х — начале 1960-х гг.) // Архивы Урала. — 2024. — № 28. — С. 359–395.)

Но уже в 1964 году воля природы и осознанная необходимость свели в поселке Уренгое баржи с оборудованием и команду отчаянных сейсморазведчиков. Не все верили в их успех. Несколько раз приходил приказ свернуть работы. В газетном интервью 1981 года Владимир Цыбенко рассказывал о событиях 1964–1965 годов так: «Приходилось кипятиться, доказывать, что в таких условиях можно кое-что сделать. Это уже позже открытия последовали одно за другим, трудно было сыскать маловеров. А ведь тогда их было много. Но были и люди, которые беззаветно верили в богатство нашего края, смело шли на риск... И вот среди таких я в первую очередь называю Бованенко Вадима Дмитриевича — бывшего начальника Ямало-Ненецкой комплексной геолого-разведочной экспедиции, Иванова Валентина Ивановича — нынешнего главного инженера треста «Ямалнефтегазгеофизика». Это прежде всего они поддержали нас в нашем стремлении испробовать свои силы на уренгойской земле и впоследствии не раз оказывали и практическую помощь».

Сложно представить, что пятьдесят лет назад на этом месте была редкая лесотундра. Фото: Сергей Зубков / «Ямал-Медиа»

Благодаря помощи Бованенко и Иванова, в поселок Уренгой прибыло еще четырнадцать человек. В их числе были супруга Владимира — Тамара Цыбенко — и четырехлетний сын Андрей.

Солярку в Уренгой доставляли самолетами из Красноселькупа. Взрывчаткой поделились коллеги из Пуровской группы в Тарко-Сале.

Балки стонали под ударами стихии…

Когда в начале 1965 года окончательно промерзли реки и болота, отряд сейсмиков выдвинулся из поселка Уренгоя на запад. Маршрут от реки Пур был проложен вдоль действующей линии связи Москва — Игарка, установленной здесь еще в 1949–1950 годах. Работа кипела. С каждым километром отработанного профиля отряд разведчиков удалялся от базы.

Погода была к первопроходцам беспощадна. Вот что писал Владимир Цыбенко много лет спустя: «Слепая яростная пурга надолго овладевает природой. Пронзительный, наждаком раздирающий лица снег. Страшно открыть глаза. Поземка тут же заравнивает тракторный след. А впереди, согнувшись почти пополам, медленно, но упорно идет человек, указывая путь трактору. Балки дрожат и стонут под ударами ветра, кажется, вот-вот развалятся. Снег полосами через щели в стенах и окнах, ложится на стол, нары...»

(Цыбенко В. Л. Открытие века — Уренгой // Советское Заполярье (Тазовский район ЯНАО) — 7 апреля 1981 г. — С. 2)

В 1980 году ямальский журналист и краевед Виктор Мурзин написал яркое стихотворение «Сейсморазведочная работа»:

Переворачивается балок,

Падает, комкая снег.

Переворачивается балок...

Нет! — он кричит во сне.

Нет! — просыпается ото сна.

«Что с тобой? — шепчет спросонья жена.

– Это не поле, это не профиль.

Дома ты. Хочешь поставлю кофе?..»

Да. Он действительно дома.

Постель белизною слепит.

Внушительно и знакомо

Ковёр под ногами лежит.

«Надо же! Снова приснились ребята.

Который там час?.. Вставать рановато.

Вот так всегда!.. В поле снишься ты,

А дома — челночные наши следы».

О «железном докторе» и бессонном трактористе

Ветеран геологии, геофизик Леонид Сокол в своей работе «Родная партия» ярко и емко описал самых колоритных участников тех далеких событий: «Прораб буровых работ Иван Кобель только один сезон проработал в «сп-22», но что это был за специалист, можно судить хотя бы по тому, как его звали потом в Тарко-Сале: «железный доктор».

Ребят из этой партии — Ваню Кваскова, который очень интересно рассказывал о своей службе на Кубе во время Карибского кризиса, Гену Орлова и других — я хорошо помню и сейчас, но главный герой сезона, безусловно, — тракторист Геннадий Савельев. Трактор в отряде был один. Ему приходилось днем разматывать косы, перетаскивать балки, а на ночь ехать в Уренгой за десятки, а потом и за сотню километров, чтобы привезти солярку или взрывчатку. Но Гена выдержал.

Леонид Сокол очень хорошо знал сейсморазведчиков легендарной партии «сп-22», п. Уренгой, 1969 год. Фото: предоставлено из личного архива Леонида Сокола

Радиостанция в отряде была РПМС (кто еще помнит такие?), мощностью меньше ватта, и, если случались трудности с прохождением, оператор Валера Дьячков накидывал пару крючков на медные провода проходившей вдоль зимника линии Москва — Салехард — Игарка, звонил в Уренгойский линейный технический участок и просил позвать Цыбенко. Обычно тут же в Уренгой звонили соответствующие ведомства и говорили, что на таком-то километре вас подслушивают. За линией строго следили: когда устанавливалась правительственная связь, шла команда: «Самолет вылетел» — и всех срочно отключали».

Кстати, Леонид Евсеевич до сих пор хранит скан-копию исторической схемы маршрута сейсмопартии Владимира Цыбенко зимой 1965 года. На ней, помимо прочего, обозначен фрагмент речного сейсмического профиля, который ранее сделала в 1964 году партия Вадима Темникова.

(Темников В. П. Отчёт о работах Ево-Яхинской сп 37/64 и Уренгойской сп 22/65 в Пуровском районе Ямало-Ненецкого национального округа Тюменской области в 1964–1965 гг. — Салехард: Ямало-Ненецкий геолого-разведочный трест на нефть и газ, Таркосалинская нефтеразведочная экспедиция, 1965)

В этом документе интересны три момента.

Во-первых, в районе современного Нового Уренгоя место слияния рек Ева-яха и Седэ-яха в начале 1960-х годов было чуть восточнее современного.

Во-вторых, отряд Владимира Цыбенко, двигавшийся от поселка Уренгой, почему-то значительно удалился на юг после реки Марелова-яха и вышел на территорию будущего города в районе современного перекрестка улиц Крайней, Таежной и Южной магистрали.

В-третьих, скважина — первооткрывательница Уренгойского нефтегазоконденсатного месторождения Р-2 была заложена в 1966 году не на профиле работы сейсмиков.

Леонид Сокол на сейсмостанции в районе посёлка Уренгой, 1970 год. Фото: предоставлено из личного архива Леонида Сокола

И ожила земля

Итоги работ зимнего сезона 1964–1965 годов выглядели так. Геофизический отряд Владимира Цыбенко западнее поселка Уренгоя пересек крупную гравимагнитную аномалию. При этом на глубине около километра был выявлен перегиб толщиной примерно 250–300 метров, с большой долей вероятности богатый на нефть или газ.

Теперь уже всем стало ясно — нужна площадная сейсморазведка и разведочная скважина. И они последовали.

В течение 1965–1967 годов значительными силами трестов «Ямалнефтегазразведка» и «Ямалнефтегазгеофизика» вся площадь Уренгойского поднятия была изучена. Были построены структурные карты по основным горизонтам, выданы рекомендации для разведочного бурения. А 6 июня 1966 года работники Уренгойского участка глубокого бурения Нарыкарской нефтеразведочной экспедиции, пробурив скважину Р-2, доказали наличие на глубине 1147-1259 метров продуктивного газосодержащего пласта. Так было открыто Уренгойское месторождение.

– Можно сказать, что сама логика систематического изучения «белых пятен» на геологической карте страны и, в частности, севера Западной Сибири, непременно должна была привести к открытию крупнейшего в мире газового месторождения, — считает Леонид Сокол. — Но, как часто бывает в геологическом поиске, Удача и Провидение позволили дать дополнительный толчок разведке и совершить открытие по крайней мере на год раньше — благодаря сейсмопартии 22/65 Владимира Цыбенко.

Текст: Алексей Матвеев

Журнал «Северяне», № 4, 2024 г.

Сейсмологи

Уренгой. Счастливая звезда Владимира Цыбенко