Общество
С крестом за Победу. Ямальский священник на передовой
Иерей Андрей Калугин, клирик Свято-Никольского храма Надыма, с первых месяцев спецоперации вслед за своими прихожанами отправился в Донбасс. Священников на передовой называют военным духовенством, потому что подчиняются Минобороны и РПЦ сразу. И вместе с военной каской, камуфляжем и бронежилетом надевают крест, лишь вместо оружия берут в руки Евангелие.
Время для чтения ~ 9 минут
– Отец Андрей, расскажите, как приехали на СВО впервые, увиденное было таким, как вы представляли?
– Езжу на передовую два года. Командировка длится от месяца и более. Как только всё началось, вызвался нести службу в прифронтовых районах. Сначала в Ноябрьске изучали тактическую и медицинскую подготовку, отрабатывали даже ведение боевых действий. Мы всегда говорим: ребята, если придется — в экстренном случае, готовы взять оружие и защищать вас. Хотя, конечно, самое главное для нас оружие — крест. На гражданке не представить себе в полной мере того, чем на деле является война. Пока ты не столкнешься с реальной опасностью — не поймешь. И это всё в тебе меняет. Конечно, я себе всё не так представлял. Но во мне это не вызвало сожалений о принятом решении.
– Вы женатый человек, у вас четверо детей. С какими мыслями вы их оставляете, каждый раз отправляясь на войну?
– Когда мы поднимаем какие-то вопросы в семье о патриотизме, отношениях с согражданами и так далее, нельзя дальше не предпринимать определенных действий. Абсурдно что-то утверждать и не сделать. Понятно, что все переживают, но... Когда я нахожусь там, всегда держу связь: даю им знать, что всё в порядке.
– В чем вы видите свою основную задачу? Зачем вообще священник на фронте?
– Наша задача заключается в том, чтобы человек не озлобился и не превратился в зверя. Ребята сами говорят, что готовы защищать свою веру, слабых, стариков. Это их движущая сила. Наша задача скорректировать их внутреннее состояние. Чувство выполненного долга без ненужной истерики — это и есть правильное мироощущение человека воюющего. Можно сказать, что в первую очередь мы должны общаться с солдатами, чтобы они всегда могли обсудить свои сомнения и тревоги. Второе — по возможности, оказание медицинской помощи. Третье — совершение таинств. Это крещение, причастие, соборование. Даже венчание. Таких случаев у меня было два: в леске возле больницы и в госпитале с лежачим. Но боец не унывал. Думаю, отчасти это событие в жизни дало ему опору. У него потом всё хорошо сложилось, мы с ним еще какое-то время переписывались.
– Был ли у вас страх перед ранеными?
– Страха и вины мне испытывать нельзя — из этих состояний я им ничем не помогу. Скорее, у меня есть боязнь не найти контакт. Был один боец — лишился и рук, и ног. Что такому сказать? Я к нему напрямую не обращался. Просто беседовал с другими бойцами в палате. И вот мы затронули какую-то тему, и он начал по словечку вставлять в разговор. Потом удалось с ним контакт построить. Слово очень помогает человеку забыть о своих ранах, о своих болях и настроиться на жизнь. Есть, конечно, ребята в состоянии такой травмы, что они не могут ни с кем общаться — просто лежат, отвернувшись к стенке. Здесь помогает время.
– Бывает, у вас будто руки опускаются?
– Такое состояние приходит к окончанию командировки. И ты рвешься домой: у тебя вроде сил нет, ты готов всё бросить, уехать.
Так что у нас есть потребность оказаться в гуще событий, чтобы действительно оказать помощь людям, в ней нуждающимся. У меня, помимо войны, есть и миссионерство, и восстановление старых кладбищ. Есть чем заняться. Это очень важно: чтобы в мирных условиях была востребованность.
Приезжаешь домой, отдыхаешь и опять рвешься в бой. Я понимаю умом, что священники нужны и здесь. Но там мы объективно нужнее. Когда происходит пожар, можно что-то сбоку поливать. Или можно рвануться в пламя и там что-то расчистить, остановить огонь.
– А сколько у вас вообще там подопечных? Есть ли какой-то стандарт, например, по количеству: один священник на сколько-то душ бойцов?
– Всё решается очень просто. Это зависит от самого священника. Когда я впервые приехал туда, мне дали два госпиталя. Посетив их, я понял, что это ни о чем работа будет. После согласования с Синодальным отделом мне позволили самостоятельно искать госпитали. На сегодняшний день их у меня 17. Плюс я батальон посещаю, гуманитарную помощь собираю. Иногда бывает возможность встретиться с ребятами, а это четыре роты — в каждой роте по сто человек. Сейчас в месяц у меня охват где-то четыре с половиной тысячи бойцов. В среднем. Это, конечно, не позволяет расслабляться: надо работать. Темп очень большой, в день бывает по триста километров надо проехать.
– Запомнились ли вам какие-то случаи изменения внутреннего состояния человека?
– Оно происходит у всех, наверное. Просто не каждый может об этом рассказать, раскрыться. Подъем духа происходит у ребят при каких-то чудесных обстоятельствах, которые помогли им сохранить жизнь. Эти чудеса мы, конечно, тоже потом обсуждаем, разговариваем о них подробно. Они с таким воодушевлением рассказывают, показывают те иконочки, которые их спасли — осколками пробитые. Или, наоборот, в которых осколки застряли. Истории чудес рассказывает каждый второй. Как-то у ребят несколько дней не было воды. Они молились все вместе: «Господи, помоги!» И наутро выпал снег. Они до того были рады этому! Хотя обычно в этих местах не бывает снега. Я слышал в их словах такую веру! И глубокое уважение к обретенной личной святыне. Вот эта иконочка меня защитила: всё, она будет со мной до последнего. Другие начинают просить в руках подержать. Кто-то уверяет, что вот эта молитва помогла, и мы начинаем эту молитву совместно творить. Этот импульс, который людей укрепляет, мы развиваем.
– А если человек не молился никогда? Вдруг что-то скажет не так?
– Молитву читают от сердца. Самые простые слова, которые звучат в разговоре с Богом. Вот это на самом деле правильная молитва. Это мы привыкли всё по бумажкам, по листочкам, по книжечкам. А они вот сами: как есть в голове и на душе. Это истинная молитва. Разговаривайте, высказывайте, просите. Когда меня спрашивают, как молиться правильно, я отвечаю: представьте, что к вам подошел ребенок и начал с вами разговаривать по бумажке. Вам понравилось бы? Нет, не понравилось. Так вот и вы будьте искренни с Богом, который вас, как отец, слушает. Надо — ответит. Не надо — каким-то другим способом вам окажут помощь. Какого-то святого покровителя я тоже выделить не могу. У нас есть 33 подразделения, которые носят названия в честь наших святых. Там и Дмитрий Донской, и Георгий Победоносец, и Архистратиг Божий Михаил, и Сергий Радонежский, и Чудотворец Николай. Илью Пророка бойцы очень часто почитают. Иногда просят привезти шеврончики конкретного святого. А самое простое и сильное напутствие бойцам дал когда-то генералиссимус Александр Васильевич Суворов: «Молись Богу — в Нём победа».
Текст: Марина Бартенева
Журнал «Ямальский меридиан», №7, 2025
Авторы
«Ямальский меридиан»
Темы
Религия