Общество
Шаги в сверхглубокой заброшке: индустриальный туризм на СГ-6 в ямальском Коротчаево
После выхода на отечественные экраны «Кольской сверхглубокой», интерес к аналогичному объекту в Пуровском районе ЯНАО в объяснении не нуждается. Конечно, всем понятно, что никаких ужасов там нет, но взглянуть всё же хочется…
Время для чтения ~ 17 минут
Целый месяц я искала контакты тех, кто поможет мне проникнуть в святая святых отечественной геологии, чудом сохранившуюся СГ-6 — Тюменскую сверхглубокую скважину. «Нечего там делать, скукота, — уверяли меня знатоки, — Всё давно заброшено, на территорию не попасть, а внутри — обычная свалка». Другой, на моём месте, наверное, приуныл бы, а меня эта отговорка только раззадорила. Говорите, там просто семь с половиной километров пустоты под ногами и ничего более? Обязательно съезжу и проверю!
От райцентра Тарко-Сале до Коротчаево всего 129 километров по автотрассе. Там и располагается объект моих исследований — эпическая заброшка времён СССР. Кстати, на Яндекс Картах у неё даже график работы указан, как будто люди ушли, а их тени остались — всё трудятся на объекте. До плановой глубины им ещё бурить и бурить…
Даёшь разведку с наскока!
До Коротчаево мы с мужем добрались к концу обеда. Завидев издалека сооруженную над буром башню, испытала прилив адреналина. Ещё немного — и я окажусь над бездной…
В спешке подъехали не с той стороны, уткнулись в забор с колючей проволокой и широкий окоп. «Защита от грабителей чермета» — констатировал супруг.
Вдоль окопа виднелись тропинки, протоптанные грибниками. Одна из них привела нас за СГ-6, открыв вид на живописное лесное озеро и брусничные холмы. А ещё отсюда просматривалась территория за забором. Там стояла новенькая машина. Значит, люди внутри действительно есть.
Позже мы узнали, что во времена СССР здесь был целый посёлок: вертолётка, балки, столовая, каротажка, огромные склады, само здание скважины и административный корпус конторы в нём, ещё один — рядом с общежитием. Большая территория...
На порог нас, конечно, не пустили. А вот вахтёршу найти удалось. Она же позвала «кого надо». Навстречу нам в высоких резиновых сапогах вышел Сергей — главный энергетик объекта. Познакомились, обменялись контактами и договорились встретиться на следующей неделе, когда он получит на наше посещение добро у директора НПЦ «Недра» (так вот кто владелец!). На том и порешили.
Осторожно, двери открываются…
В назначенный день стальные двери СГ-6 всё-таки открылись для нас.
– Только смотрите под ноги, — предупредил главный энергетик, снимая с петель увесистый замок. — Здесь маловато света, а внизу кромешная тьма. Надеюсь, вы взяли с собой фонари? Тогда вперёд!
На огромной площади с высокой крышей располагалась когда-то и контора Тюменской геологоразведочной экспедиции, и бурильщики. Между этими двумя мирами под одним сводом — рабочим и административным — большое пространство. На полу лежат рельсы: по ним подвозили к установке буры. Эти трубы поднимали по огромному желобу на верхнюю палубу — там, в пункте управления, бурильщики контролировали процесс.
Рядом высокая стальная лестница. Выглядит ненадежно и жутковато. Но прежде чем подняться по ней, мы спустились на нижнюю палубу — туда, где навеки замер бур и покоятся гигантские движки и насосы, наполнявшие многотонную махину пробивной энергией. В загробном царстве титанических конструкций слышится голос Сергея:
– Недавно к нам китайцы приезжали, вот восторгу-то было! Облазили всё, осмотрели, пощупали. Один умудрился в темноте палец распороть, но всё равно был очень доволен…
Прогулка по нижней палубе
– С того момента, как всё остановилось, здесь скопилось огромное количество мусора, — поясняет наш провожатый. — Недавно всё очистили, вывезли. Но будьте осторожны: кое-что ещё попадается под ногами, а в машинном отсеке нет света.
Двигаясь очень медленно, мы заходим внутрь: вот они, гигантские двигатели. До того, как объект поставили под охрану, первопроходцы-мародёры уже сняли с них всю медь, предварительно выбив стёкла с дверок, закрывающих механизмы. Здесь темно, включаем фонари.
– Вот устье с зацементированной колонной, — показывает Сергей и продолжает объяснять на простом языке, чтобы было понятно нам, людям, далёким от геологии. — Технология такая: бурят, опускают колонну, потом приезжают геофизики, взрывают заряды с маленькими шариками, которые пробивают колонну на разных расстояниях, и по давлению определяют количество газа, нефти и прочего. Эти данные подаются в научный центр. К нам на практику приезжали многие доктора наук. Здесь же испытывали различные установки.
Установка СГ-6 была рассчитана аж на пятнадцать тысяч метров, но работы прекратились на полпути — ученые нашли, что искали: и нефть, и газ. Правда, не в таких больших количествах, как в других бассейнах.
– Пятнадцать километров — глубина с запасом, для далекого будущего. Люди еще не научились поднимать углеводороды с таких глубин, — слышится в темноте голос главного энергетика…
На колонне датчик давления показывает ноли. Стрелки больше не рванут к высоким отметкам — отсоединено всё. Теперь это своего рода памятник.
Разглядываем знаменитые электродвигатели: на валах ещё сохранились стальные тросы. Когда-то лебёдки опускали и поднимали саму колонну. Удивительно, но ржавчины совсем мало, словно кто-то смазывал огромные механизмы всего пару лет назад. Высота стальных моторов — метра три с хвостиком, они покрыты пылью, налипшей на мазут. Такие отечественная промышленность больше не выпускала, они уникальны, сделаны именно для этой буровой. По словам провожатого, их мощность — мегаватт двести (!). За ними стояли четыре насоса с такими же мощными двигателями — мегаватниками. В общей сложности они потребляли семь мегаватт, поэтому на территории есть своя мощная подстанция.
С потолка льётся вода — капли падают на установки через прохудившийся саркофаг. Скоро, по словам энергетика, всё это отправится на металлолом. Даже лебёдка — она слишком большая, с такими уже нигде не бурят. Останется лишь металлическая труба с манометром, как на Кольской.
– Здесь вообще ничего не должно было сохраниться, демонтаж обычно начинают сразу. Это даже удивительно, что спустя столько лет всё в сборе, — отмечает Сергей, когда мы покидаем машинное отделение.
Разгром на верхней палубе
– Нам туда, наверх, — показывает провожатый. — Только будьте осторожны и смотрите под ноги — лестница крутая.
Мы аккуратно поднимаемся и оказываемся в залитом солнцем помещении. Саркофаг над СГ-6 сколочен из дерева и изнутри окрашен в жёлтый. Правда, время его изрядно потрепало, а краска растрескалась и во многих местах облезла. Но когда на её остатки падают солнечные лучи, кажется, что их отражение греет замёрзшие щёки…
Тюменская сверхглубокая скважина, или СГ-6, была запущена в 1986 году Тюменской геологоразведочной экспедицией. Её глубина — 7502 метра. Бурение велось с 1987 по 1996 годы, проходка (ежедневная, круглосуточная) шла до 1991 года. В настоящее время закрыта, обсуждается демонтаж объекта.
А вот и пункт управления: кабина бурильщика, огромный механизм, удерживаемый стальными тросами, площадка для складирования использованных буров с керном, многочисленные датчики, укрытые в коробе за уцелевшим стеклом.
– Идите сюда, только осторожнее, — зовёт главный энергетик, — пол в некоторых местах обвалился.
Только теперь опускаю взгляд вниз. Действительно, кое-где доски прогнили, и сквозь зияющие дыры можно разглядеть первый этаж. Аккуратно обходя опасные места, движемся след в след за провожатым.
Первым делом отправляюсь в кабину. Зрелище очень печальное, поскольку всё, что можно было оттуда снять, сняли. Стоявшие прежде видеокамеры, мониторы, электрооборудование демонтировали и отправили на другие буровые. Остальное раскурочили мародёры. В 1990-е, когда было не до бурения, объект не особо-то и охранялся.
Идём к лебёдке. Прикасаюсь рукой к огромной махине, толкавшей буры, как к частичке истории, может быть, я здесь — одна из последних. На пальцах остаётся пыль и немного мазута — кажется, им пропитано всё помещение, даже перила и лестницы.
Осматриваем площадку для буров: некогда здесь работа кипела так, что и в сорокаградусный мороз без отопления не было холодно. Круглосуточно, без выходных и перекуров рабочие бурили землю, тревожа тавдинскую (158 м), люлинворскую (308 м), тибейсалинскую (625 м), ганькинскую (982 м), берёзовскую и кузнецовскую (1304 м) свиты, углубляясь всё ниже и ниже.
Поднимаю голову — до купола сооружения очень высоко. По стенам, словно накладные лесенки на детском игрушечном домике, закреплены леса, чтобы без проблем добираться до самого верха. Теперь по ним не поднимаются — опасно. Замечаю боковое отверстие и уходящий по наклонной короб.
– Это каротажные тросы идут по галерее в мастерскую, которая находится рядом с главным зданием СГ-6, — поясняет Сергей.
Между тем, за окном сгущаются сумерки. Сверхглубокая нас так увлекла, что мы напрочь забыли о времени. Засобирались домой, но тут наш провожатый, будто вспомнив, изрёк:
– А ещё у меня в конторе архив есть. Интересует?
– Ещё бы!
Салманов собственной рукой…
Когда-то два этажа конторы были заполнены людьми. Сейчас используется лишь несколько кабинетов.
– Раньше тут трудилось около 300 человек. Теперь от силы семнадцать, — отмечает энергетик. — Прежде наша котельная отапливала весь посёлок, работала столовая, общежитие — все комнаты были жилыми. А ведь действовало ещё два одноэтажных общежития — «Вахта-40» и «Вахта-80». Тоже битком. Каждый месяц приезжали рабочие, в основном из Феодосии. Даже спецрейсы были!
После перестройки многое изменилось.
– В первую волну сокращений в 1993 году уволили сразу человек семьдесят, во вторую — в 2004-2005 годы — всех остальных. Уже никого не найдёте. Не сохранилось ни единого контакта, да и многие уже умерли, скорее всего.
Сама буровая ещё стоит лишь потому, что на территории есть подстанция, вертолётная площадка, которую до сих пор используют, и большие площади с железнодорожными путями — их сдают под склады.
Кабинет главного энергетика находится на втором этаже. Здесь нет свободного места, все столы завалены бумагами. На стенах — плакаты со схемами СГ-6, фотографии других скважин, пробитых Тюменской геологоразведочной экспедицией сверхглубокого бурения. Они пожелтели и чуть свернулись по краям от сырости, но ещё видны счастливые лица бурильщиков, их сияющие глаза, шапки-ушанки, сдвинутые набекрень. Эпоха.
Спустя несколько минут Сергей кладёт на стол тетрадь Министерства геологии СССР, в которой собраны основные документы, материалы, рассмотрения и утверждения объектов СГ-6. На страницах — потускневший машинописный текст и оригиналы подписей воротил геологии того времени: Лаверова, Зинченко, Цыганова и, конечно, самого Салманова. Самый главный документ объекта с расчётами и сметами — ну и дела! Кстати, знаете ли вы, сколько советских рублей потребовалось на строительство объектов обустройства СГ-6? 29 300! Это не считая 17 300 рублей на строительно-монтажные работы.
Страницы пахнут историей. Этот запах не описать, но практически каждому из нас он знаком. Листаю осторожно, делаю сканы, чтобы после прочесть в спокойной обстановке. И вот уже когда начинаем прощаться, Сергей выпаливает:
– А ещё ведь есть фотографии!
Звонок из прошлого
На снимках одни и те же люди. Похоже, у кого-то в этой компании был фотоаппарат. Позже узнала, что у армянина-бульдозериста, который трудился на СГ-6 с 1987 по 1990 годы. Но найти имя и номер телефона, увы, не удалось.
Ни одно фото не подписано, хоть и понятно, где снято. Вдруг на выпавшей из вороха карточке замечаю стёртый текст, нанесённый простым карандашом: «Я справа. Мой телеф. 85458425… Слева Воронов С.В., умер в 2014 году на работе в Крыму, сердце». Внутри ёкает: вот она, возможность разыскать того, кто здесь работал, узнать больше о скважине и людях, о том, что здесь происходило…
На обратном пути некоторое время молчим. В голове безостановочно крутятся мысли: а что, если номер не ответит? Если он заблокирован или вне зоны доступа?
Решилась позвонить лишь спустя неделю. Моим собеседником оказался Сергей Стоякин. Сейчас мужчине 60, и старым его не назовёшь (а ведь уверяли, что никого не найти!). На СГ-6 он работал всего три с половиной года — с 1987 по 1990-й, но застал самое интересное: строительство и запуск. Правда, как раз о самой сверхглубокой ничего сказать не смог.
– Когда бурили, — рассказывает Сергей Алексеевич, — мы строили щитосборный посёлок, собирали домики. У нас была стройбригада при буровой. Я работал сварщиком, а когда нужно, управлялся с бензопилой. Помню, это были домики советско-финского производства. Изначально, по замыслу их производителей, помещения в них должны были быть двух- и трёхкомнатными. Но поступила команда: нужно больше квартир. Так мы пытались на ходу делать перепланировку, чтобы было больше «однушек», в редких случаях двухкомнатных.
По воспоминаниям сварщика, работали вахтой месяц на месяц. Но в 1991 году началось сокращение: стройбригаду распустили.
– Мне как многодетному предложили остаться, — вспоминает мужчина. — Но я отказался. Сейчас живу в Адыгее. О Севере больше не думал, контактов не осталось.
P.S. Попал случайным образом ко мне и телефон бывшего директора сверхглубокой Валерия Сутягина. По воспоминаниям очевидцев, Валерий Александрович был человеком иной формации, со стальным стержнем, радеющий за коллектив, трудяг. Когда поменялись времена, он не смог оставаться у руля — чувствовал несправедливость по отношению к рабочим, тяжело воспринимал сокращения. Я несколько раз пыталась набрать номер, абонент был недоступен. Каждый звонок сопровождается предложением оставить сообщение на голосовой почте. Только услышат ли его?
Текст: Мария Шрейдер
Журнал «Северяне», №2, 2023 г.
