Общество
Василий Мангазейский: путь к Собору Сибирских святых
Возвышенно и бархатисто звучит салехардское утро. Благовест кафедрального Преображенского собора созывает прихожан на литургию. Колокольную бронзу венчает лик святого Василия Мангазейского. Уже больше трех веков сибирский первомученик побуждает таких разных ямальцев к единению в вере.
Время для чтения ~ 11 минут
История одного-единственного — последнего дня жизни ярославского паренька, положившая начало вековой борьбе за его канонизацию, на первый взгляд, представляется совершенно обыденной. По благочестию своему Василий усердно молился на Пасхальной заутрене 1602 года в Троицкой церкви «златокипящей» Мангазеи. Тем временем воры обнесли лавку его хозяина, человека алчного и злобливого. Узнав о краже, лавочник спешно созвал работников, и лишь Василий отказался покинуть службу, чем и навлек на себя гнев и подозрение в причастности к преступлению. После заутрени юношу потащили прямиком к воеводе, где он после недолгой пытки и получил роковой удар связкой увесистых амбарных ключей в висок…
Это, как если бы сейчас какого-нибудь хорошего, доброго юношу по ложному обвинению в краже подвергли допросу с пристрастием и летальным исходом. «Истинно ничто же от имения твоего взях», — твердил Василий Мангазейский под пыткой в застенках у воеводы. «Я не вор, я чужого не беру», — оправдываются наши современники, став по стечению обстоятельств жертвой следственной ошибки или навета. Но, даже погибнув, они попадают лишь в криминальную хронику, а вот Василий сподобился канонизации. С 1984 года его имя включено в Собор Сибирских святых. Неужто лишь потому, что в 1649 году (почти через полвека после убийства!) земля выдавила гроб несчастного юноши наружу, и люди, найдя в нем нетленные останки, потрудились установить имя покойного?
Хоронить нельзя канонизировать
«Праведный Василий Мангазейский принял насильственную смерть от руки своего корыстолюбивого хозяина. Однако, по существу своему, его кончина была исповеданием духовных принципов христианства — религии, в которой нет ничего малозначительного. Потому мученик Василий был прославлен от Бога явлением мощей и чудотворениями и стал первым святым новонасажденной в Сибирской земле Православной Церкви», — писал в 1977 году в одном из номеров «Журнала Московской Патриархии» протодиакон Борис Пивоваров.
Схожим образом объясняли святость Василия Мангазейского и другие исследователи его жития. Они же отмечали феноменальную скорость, с которой новый святой вскоре после обретения его мощей полюбился едва ли не всем сибирякам вне зависимости от их происхождения и рода деятельности. Можно даже предположить, что перенесение его мощей в 1670 году из пришедшей в упадок Мангазеи в Свято-Троицкий Туруханский монастырь, стало одной из причин процветания этой обители и… окончательного угасания самой Мангазеи! Как писал современник, когда иеромонах Тихон, основатель Туруханского монастыря, увозил на нартах мощи угодника Божия из «златокипящей», последние христолюбивые жители града горько плакали о том, что лишаются «такого великого святого пребогатого многоцелебного источника».
Явленные в ту далекую пору чудеса (многочисленные исцеления и спасения) тщательно задокументированы подьячими патриаршего приказа. Но что нам известно о причинах векового противодействия русских царей и Священного синода канонизации юного мученика? Почему митрополит Тобольский Филофей, ныне причисленный к лику святых, ходатайствовал перед Петром I о переносе мощей Василия Мангазейского из туруханской глуши в Тобольск, поближе к православному люду, но царь запретил это делать? И почему преемник Филофея, митрополит Антоний Стаховский, велел почитание чудотворца в местных церквях прекратить, а останки его захоронить?
В 1755 году Тобольская консистория запрещает совершать молебны святому Василию и поминать его на отпусте, но люди упрямо тянутся к часовенке, возведенной над его могилой, и вскоре следует новый указ, разрешающий совершать по нему панихиды особым чином.
В 1788 году обрыв, на котором стояла часовня, начал осыпаться, и гроб с мощами Василия Мангазейского вновь показался из-под земли. Пришлось его перенести обратно в церковь и положить под спудом. А потом, в 1802 году, в Туруханске случилась эпидемия горячки, и в народе заговорили о том, что мор начался из-за отсутствия должного почитания к святому. Святейший синод предпочел в этой ситуации уступить народу, но канонизация святого состоялась лишь при Николае II.
Первоначально речь шла об обнаружении в Мангазее не одного, а двух нетленных тел!
«И вели, государь, по свидетельству тех новоявленных чюдотворцов мощи из Мангазеи взять в Тоболеск. А Мангазея, государь, место далнее и пустое…», — писал в конце 1653 года царю архиепископ Сибирский и Тобольский Симеон.
Москва святым не верит?
«Все торгово-промышленные суда (пароходы, баржи и илимки) во множестве весной, вслед за льдом Енисея, стремящиеся на север для рыбного промысла и для скупки рыбы и пушнины, стараются обязательно завернуть в Нижнюю Тунгуску, если только этому не препятствует ледоход..., чтобы поклониться могиле Блаженного Василия», — писал в предисловии к очередному изданию жития сибирского первомученика этнограф Пётр Островских. Было это в 1910 году, через 240 лет после перенесения мощей святого Василия из пришедшей в упадок «златокипящей» в Туруханский монастырь.
Но что удивительно, на месте прежнего почитания чудотворца, на руинах мангазейской часовни, еще в середине XIX века можно было видеть звериные шкуры. «Это приношение бродящих вблизи юраков Тазовской орды и других инородцев, случайно заходящих в эту глушь. Они свято чтут память Василия и, отправляясь на лов зверей или после удачной охоты, всегда приходят к часовне и оставляют в ней какую-нибудь шкуру. Русские жители ближайшего селения Тазовского считают святотатством взять оттуда что-нибудь», – писал в 1852 году в журнале «Москвитянин» путешественник Николай Костров. Этим замечанием он волей-неволей затронул тему сложных процессов религиозного синкретизма, их стойкую связь с почитанием Василия Мангазейского. Но разве подобные проявления когда-нибудь принижали статус других святых, включая Николая Чудотворца, любимого святого ямальских кочевников и рыбаков?
Как уже было сказано, несмотря на массовое почитание первомученика, в столице на этот счет имели свое мнение и всячески тормозили процесс его канонизации. И здесь самое время задаться вопросом: почему чем дальше от Сибири, тем меньше доверия было к архипастырским депешам, протоколам осмотра гробницы и расспросным речам жителей Мангазеи? Почему власти не желали канонизировать невинно убиенного праведника? Ведь если рассуждать с сугубо утилитарной точки зрения, новый святой вроде как сулил царским властям управляемость народных масс.
Чудесам не прикажешь…
Так может, с самими мощами было что-то не то? Вот протокол осмотра гробницы Василия Мангазейского, датированный 7 августа 1659 года:
«А во гробнице ле[жат] мощи, глава, и руки, и ноги, и все человеческое подобие по о[бы]чаю, только кости, а плоти на них нет, изтлела. И п[о]верх костей призачернело, что плесень… А возрастом был человек не велик, полторых аршин с четвертью. И мнится быть лет пятинадесять и меньши по возрасту. И многие люди говорят в городе, что де мы слыхали у старых людей, замучен был торговога че[ловека] лавочной посиделец по наговору напрасною смертию и положен в том месте. А имени ему не ведают…»
Из этого документа мы видим, что осмотр не подтвердил нетленности мощей. Правда, и произведен он был как минимум через десять лет после обнаружения гроба. За столь немалый срок при ненадлежащем уходе остатки плоти вполне могли быть утрачены.
Вообще нетленность мощей — вовсе не обязательное условие для канонизации, как считают многие. Во времена раннего христианства священномучеников и на кострах сжигали, и на съедение диким зверям бросали, но это не мешало их последующему почитанию. Собрав кости убиенного, его ученики хранили их как бесценное сокровище. Как писал преподобный Иустин Попович, «святость святых содержится не только в их душе, но неминуемо распространяется и на их тело, у святых святы и душа, и тело, они составляют единую неделимую личность святого».
И вот вновь сложилась ситуация, когда в наличии были только кости. Но ведь уже случились и многочисленные чудеса (исцеление от недугов, спасение замерзающих путников и т. д.), связанные с почитанием святого, чье имя откроется мангазейцам в их снах лишь через двадцать лет после обнаружения останков! И именно поэтому показания очевидцев выглядят вполне правдоподобно. Трудно представить ситуацию, при которой кто-либо задумал внедрить в сознание народных масс нового святого, не позаботившись о его имени, а значит, и списке богоугодных дел, совершенных им при жизни. За что канонизировать-то такого святого? Только за чудеса, явленные после его смерти! Но чудесам ведь не прикажешь, чтобы они явились сами. Вот здесь и начинается самое интересное…
Продолжение следует.
Текст: Андрей Баландин
Журнал «Ямальский меридиан», № 11, 2025 г.
