Общество
В гости к хранителям традиций кочевников Находкинской тундры
Коренная жительница Находкинской тундры Светлана Яндо с семьей организовала этностойбище в Тазовском районе, где знакомят с Севером по-настоящему.
Время для чтения ~ 8 минут
В ночь тихо улетают звенящие искры костра, выстреливают и тут же тают. Над головой — переливы сияния, сотканного из сотен оттенков, вспыхнувшего, словно по воле духов, чтобы хоть немного приоткрыть мир далекий и непостижимый. В руках — чай с морошкой. На сердце — торжество момента счастья, что наплывает всегда внезапно. Сидишь и думаешь: «А много ли надо современному человеку, чтобы снова стать собой настоящим? Кажется, совсем немного».
Сбежать от суеты, согреться о красоту ласковой и суровой тундры ямальцу, да и гостю из любого другого региона, теперь не так уж и сложно. Достаточно поехать в Тазовский район, в этностойбище «Яндо».
Мама родила нас в чуме
– Идея основать стойбище появилась в марте 2024 года, — рассказывает Светлана. — Я ушла с работы, больше 18 лет была главным бухгалтером. Случайно наткнулась в интернете на публикацию о проведении отбора на грант ЯНАО по туризму. Решила попробовать. Написала бизнес-проект. Отбор не прошла, но это меня не остановило. В ноябре прошлого года мы уже начали принимать гостей, за три месяца у нас побывало около 40 человек. Большой команды у нас нет, справляемся с семьей. Название стойбища происходит от нашей фамилии Яндо, дословно переводится как «собака с гладкой шерстью». Мой муж — потомственный тундровик, главный помощник. Его отец — хранитель традиций. На каникулы иногда приезжает дочка-студентка, тоже помогает нам принимать гостей. Мы передали ей все традиции.
Светлана Яндо детство и юность провела в тундре. Всех пятерых детей ее мама родила в чуме.
– Старшие сестра и брат до сих пор живут в тундре и занимаются оленеводством, — говорит она. — Чум для меня — это место, где я выросла и где провела большую часть своей жизни. Туда я возвращалась во время каникул в студенческие годы и в отпуск, когда уже работала. В чуме я чувствую себя свободной. Там особая атмосфера, где тебя всегда ждут, где тепло и уютно. Помню, когда мы приезжали с детьми из школы-интерната, мама оставляла нам все самое вкусное: оленьи языки, костный мозг, сгущенку, шоколадные конфеты.
Лучшее время
Чуткость к природе тоже прививалась с юных лет. По словам Светланы, такое отношение пронизывает всю культуру ненцев. Без надобности нельзя тыкать в землю острыми предметами, даже играя. Нельзя бросать в воду камни и палки, чтобы не уколоть глаз «хозяину воды». Нельзя убивать зверей без необходимости — только если собираешься их есть. Для девочек был особый запрет: не наступать на предметы в определенном возрасте. Кроме того, в те дни месяца, когда женщина считалась сакрально нечистой, нельзя было есть щуку и осетра (если он был). Однако после обряда очищения рыбу можно было употреблять в пищу.
– Мама учила нас, девочек, шить и обрабатывать шкуры и лапы, — рассказывает Светлана. — Сначала мы шили одежду для кукол, потом варежки, сумочки. Позже освоили узоры и научились вышивать. Мама растила нас одна, после того как не стало папы. Я тогда была совсем маленькой. Мы жили в семье маминого брата, потому что женщине одной сложно пасти оленей и вести хозяйство. В детстве ставили капканы и силки, ловили зайцев и куропаток. Весной собирали яйца птиц. Летом ходили за ягодами, тальником. Также следили за оленями и «охотились на овода», били его палкой на специально расстеленной шкуре. Это была обычная жизнь в тундре, и мне все давалось легко. Наверное, это было самое счастливое время.
Везде говорим на ненецком
Ненецкие обычаи — часть ее жизни и сейчас, несмотря на то что живет в доме в поселке. Следует всем правилам, которые когда-то соблюдала в тундре, потому что ее так воспитали.
– Когда летом мы отправляемся в дальнюю поездку на лодке, то перед отъездом кидаем в воду монетку, чтобы попросить хорошей погоды, — рассказывает Светлана. – Дочь тоже знает нашу культуру и обычаи. Дома говорим только на ненецком языке, да и везде, где мы вместе: в магазине, на улице. Мой муж — сын потомственного оленевода. Отец учил его быть настоящим в любых обстоятельствах. Он уверенно ориентируется в тундре без навигатора — по ветру, солнцу и звездам. В любой сложной ситуации не боится брать ответственность.
Проект этностойбища для Светланы Яндо – возможность поделиться тем, что ей дорого, что так бережно сохраняет ее семья, показать тундру настоящей, величественной, раскрыть ненецкие традиции и гостеприимство.
– Гости арендуют наш чум, чтобы провести выходные или день наедине с природой. Можно пожарить шашлыки, посидеть у костра, насладиться красотой. Для желающих организовываем Чумовой день, он позволяет погрузиться в быт тундровика. Учим добывать все своим трудом — воду, еду, дрова для печи. Можно самим поставить чум, пострелять из лука, покидать аркан, выделать лапу. Можно просто приехать на экскурсию с рассказами о традициях ненцев.
Предлагают Яндо и национальные блюда, которые отличаются простотой и сытностью: строганину из мяса и рыбы, уху, чайные сборы с местными травами.
– Гости у нас бывают из Тазовского и других сел, городов. Расположение очень удобное — летом можно прийти пешком из Тазовского, всего три километра. В декабре успели побывать гости из Москвы — снимали программу для сербского телевидения, – рассказывает Светлана. — Мечтаем, что в нашем этностойбище будут проводиться фестивали и другие мероприятия. Наша цель — передавать культуру ненцев новым поколениям. Я следую своему пути, зову своего сердца и полагаюсь только на себя, так научила меня мама.
Текст: Галина Соловьёва
Журнал «Ямальский меридиан», № 3, 2025 г.
